Отто Гофман - На Диком Западе. Том 3

Линкольн стоял, глядя через головы на дверь; он тотчас заговорил, и все обратились в слух, стараясь не пропустить ни одного слова.

— Джентльмены, мы не можем позволить, чтобы военные задачи ослепляли нас в нашем движении к миру! — он остановился на минуту, твердо смотря на окружающую его группу, и продолжал: — Иначе наша борьба бесполезна!

Он уже намеревался пройти в исполнительное бюро, как взгляд его упал на Марша. Линкольн кивнул ему головой, и лицо его при виде друга осветилось радостной улыбкой.

— Я пошлю за вами через несколько минут, Том, — сказал он тихо.

— Господин президент, здесь Мариам, — начал Марш. — Уделите ей минутку, она жаждет сказать вам несколько слов!

Мэри быстро подошла, за ней следовал Джесон.

— О, господин президент, — быстро проговорила она, — вы не помните меня? Мариам Марш.

— Конечно, помню, — сказал Линкольн, протягивая свою большую руку. — Но что за красивая леди стала наша маленькая Мэри! Ах, вы напомнили мне и маленького Дэви. Да, этот мальчик был вполне достоин, чтобы дождаться вас…

Лицо Мэри опечалилось, когда она вспомнила своего друга детства; глаза ее наполнились слезами, но в этот момент она увидела недовольное лицо Джесона. Она быстро представила его президенту:

— Это мистер Джесон. Он должен стать инженером у отца, и мы только что помолвлены с ним.

— Так, так, — сказал Линкольн, — это новость. Как вы думаете, мистер Джесон, понравится ли вам эта грубая жизнь в глуши?..

— Надеюсь, что я устроюсь, — отвечал Джесон. Он не мог удержаться, чтобы не показать своего презрения к этому плотнику [35] Линкольн до адвокатуры был плотником, дровосеком, охотником, торговым агентом и т. п. — Прим. перев. в Белом Доме.

Линкольн сразу раскусил Джесона, читая в его душе как в раскрытой книге; он заинтересовался им.

— Я попытаю счастья с индейцами и в самой тяжелой работе, — продолжал Джесон. — Хотя я презираю эту грязную и свирепую сволочь. Говорят: они буквально вытряхивают людей из одежды.

— Что ж, мистер Джесон, если это случится с вами, — ядовито произнес Линкольн, и лицо его оставалось серьезным, — останется много хороших костюмов.

Он пожал руку Мэри и направился в свой кабинет, куда тотчас же был приглашен Марш. Президент сел за письменный стол, на котором лежал акт о железной дороге.

— Том, — начал он, — я решил.

Он склонился над документом и, не задумываясь, подписал его.

Марш наблюдал его с таким напряжением, какого он никогда не испытывал.

— Я хотел, чтобы вы присутствовали при подписании этого документа, — продолжал Линкольн. — Как бы я желал, чтобы бедняга Брендон был сейчас тоже здесь. Какая это была бы радость для него! Том, когда вы уйдете отсюда, попытайтесь разыскать Давида с мальчиком. А теперь о дороге. Я сделал все, что только было в моих силах. Теперь дело за строителями. Я очень боюсь, что это дело будет двигаться медленно. Но оно начато. Вы, Том, не можете себе представить, какое это будет чудо для Запада! Через пятьдесят лет эта дорога, а с ней и другие дадут Западу население в 50 миллионов человек, счастливо и мирно живущих между Миссури и Тихим океаном. Это будет великая, цветущая страна! Ваша работа ждет вас, Том, и я желаю вам самого блестящего успеха. Приходите прямо ко мне, когда у вас возникнут какие-либо затруднения, и мы обсудим вместе, чем я смогу вам помочь.

Через несколько дней после того как акт о железной дороге сделался законом, Марш с дочерью и Джесоном возвратились в Нью-Йорк.

Мэри рассчитывала, что дело с железной дорогой сейчас же закипит, строители восточной и западной части немедленно возьмутся за титаническую работу укладки рельс. Но ничего подобного не случилось; только в небольшой газете мистера Дэна «Нью-Йорк Сан» появилась маленькая заметка о постройке. Мэри не могла понять такой медлительности.

— Мы имеем закон, но он начинает походить на документ о постройке радуги… Те, кто имеет деньги, опасаются риска. Ты видишь, дорогая: правительство не дает никакой субсидии. Дорога требует массы средств; между тем деньги идут прежде всего на войну, а казначейство совершенно истощено. Дядя Сэм [36] «Дядя Сэм» — шуточное название Америки, которое по-английски сокращенно называется «US» — Соединенные Штаты, с каковых букв начинаются и слова «Дядя Сэм» — Uncle Sam. — Прим. перев. просит кредит. За деньгами для каждой мили дороги приходится обращаться к двум частным компаниям, делать длительные займы, выпускать акции. Денег нужно много: от 16 до 48 тысяч долларов на каждую милю. Но мы должны начать постройку прежде, чем получить правительственные боны [37] Боны (от латинск. bonus — хороший, удобный) — краткосрочные долговые обязательства казначейства муниципальных органов и частных фирм. , под которые можно достать наличные деньги. Получается заколдованный круг: чтобы строить дорогу, нужны деньги, а чтобы получить деньги — надо строить дорогу!..

— Это похоже на загадку, отец, — улыбаясь, сказала Мэри.

— Да, и эта загадка делает мои волосы седыми. Надо поскрести Уол-Стрит, чтобы получить помощь. Бедный Хантингтон просто обескуражен. Он и его калифорнийские компаньоны Стенфорд, Хопкинс и Крокер заложили буквально все, подо что могли достать хоть доллар. На свои личные средства они начали постройку на Сиерру, но не знают, как далеко удастся им протянуть путь. Половина Калифорнии смеется над ними, а другая половина кричит об обмане. Но им было легче начать дело, потому что война отдается на Западе только как эхо; здесь же, на Востоке, она парализует любое начинание. Капитал держится в выжидательном положении. Крупные финансисты, подобные Миллсу, говорят, что железные дороги — слишком крупная игра. По их мнению, постройка 1800 миль по безлесной равнине через безводную пустыню и горы, среди враждебных индейских племен заранее обречена на неудачу. Они спрашивают, какие могут быть дела в дикой пустыне.

— Но вы же не отказываетесь? — спросила Мэри.

— Я-то нет. Я взялся и сдержу слово. Мы будем стучаться в дверь к каждому плутократу. Кто знает, может, чудо и совершится?

Но не чудо, а сама природа должна была дать жизнь «железному коню».

С окончанием войны мысли людей обратились к мирным планам, к строительству. Со всех концов Союза понеслись требования, чтобы железная дорога строилась как можно скорее.

В апреле 1865 г. произошла трагедия, омрачившая жизнь нации и повергшая Марша в глубокую печаль: Линкольн был убит [38] Линкольн был убит актером Бутсом, слепым орудием в руках южан-рабовладельцев, недовольных освобождением негров. — Прим. перев. . Марш и Мэри немедленно выехали в Вашингтон и приняли участие в похоронах и проводах тела президента в его старый дом в Спрингфильде.