Отто Гофман - На Диком Западе. Том 3

— Разрази меня гром! — воскликнул конокрад. — Это трудное дело, но я попытаюсь!

— А почему вы об этом не сказали раньше? — спросил его Роланд.

— Э, да просто потому, что я жаждал прежде всего сражаться за нее! — воскликнул Стакпол. — Ну-ка, еще раз выстрелю по этим бестиям, а потом, чужестранец, бежим. Но я наперед скажу вам: это не будет приятной прогулкой, и трудно будет переправить лошадей через поток.

— Нечего заботиться о нас, да о лошадях, — возразил Роланд. — Спасите только девушек. Я и этим буду доволен. Мы будем оборонять овраг, пока подоспеет помощь, если Натан еще жив.

Без дальнейших рассуждений отправился Ральф готовить челнок для переправы женщин, тогда как Роланд убеждал Фертига и Цезаря мужественно и стойко защищаться до последней возможности.

Рев потока и громовые раскаты встревожили Роланда, когда он переносил сестру в челнок. Тревога его еще усилилась, когда он внимательнее осмотрел челнок и увидел, что он был так мал, что едва мог вместить трех человек. Он представлял из себя выдолбленный ствол дерева, заостренный к обоим концам, который скорее походил на корыто, чем на лодку. Поэтому решили, что в лодке с Ральфом поплывут Эдит и Телия, а все остальные переправятся на лошадях.

— А теперь вперед, молодцы! — закричал Стакпол мужчинам, которые подошли к берегу с лошадьми. — Если вы решили ехать верхом, то дайте мне ваши ружья и торопитесь, потому что, разрази меня гром, негодяи уже штурмуют хижину!

Роланд окончательно отказался от намерения ожидать Натана, увидев как головни полетели через разоренную крышу внутрь развалин, после чего дикари ринулись на хижину с ужасными, ликующими криками. Но вслед за тем раздались и крики изумления, а потом топот шагов, поспешно приближавшийся к оврагу.

— Вперед! — закричал Ральф. — Чужестранец, держитесь ближе к челноку, если вам дорога жизнь.

Челнок отчалил; Роланд, ведя в поводу лошадь сестры, направил Бриареуса в пенившиеся волны и позвал за собой Фертига и Цезаря. Последовали они за ним или нет, он не мог увидеть, потому что в тот же миг оказался в стремительном водовороте. Яркая молния, за которой наступил полный мрак, ослепила его. Течение неудержимо влекло его дальше, а гром заглушал всякий другой шум, кроме рокота волн. При вспышке молнии Роланд увидел, что его яростным потоком несло по волнам между двух стен: из древесных стволов и скал. Он содрогнулся в отчаянии; эти мрачные отвесные стены по обеим сторонам и пенившийся между ними поток представляли зрелище, способное потрясти самое отважное сердце. Дух захватило у Роланда, когда он увидел, что челнок поднесло к узкой стремнине и в следующую минуту, прежде чем погас блеск молнии, исчез в нем, как будто был им поглощен.

Но в эти страшные минуты ему некогда было задумываться. Он бросил повод лошади сестры, направил своего Бриареуса в стремнину, быстро понесся между стен, и спустя несколько мгновений его вынесло в сравнительно спокойные воды. Новая молния осветила скалы и поток, и он увидел шагах в пятидесяти от себя маленький челнок, плывший в полной безопасности, и слышно было, как конокрад ликовал, радостно потрясая веслом над головой.

Как бы в ответ на веселое «ура» рычащего Ральфа, Роланд услышал позади себя отчаянный крик, который на мгновение заглушил даже рокот потока и внезапно оборвался, так что можно с уверенностью утверждать, что если кричал обреченный на смертную муку, то его мука кончилась… Роланд сразу понял, в чем дело; когда повернул своего коня против течения и заметил в волнах при блеске молнии два или три темных предмета, похожих на головы лошадей, а как раз около него вынырнула из воды человеческая фигура. Он крепко ухватил ее, перекинул через седло и увидел, что спас жизнь своему верному Цезарю.

— Держись за седло! — крикнул он негру, и, в то время как тот с инстинктивной поспешностью послушался, Роланд снова повернул коня по течению, чтобы взглянуть, где челнок. В следующее мгновение Бриареус ступил на твердую почву, и Роланд с явным облегчением увидел, что пристал к мели, к которой волны прибили также и легкий челнок.

— Ну, меня следует назвать лягушкой! — ликовал Ральф Стакпол, приветствуя капитана. — Стремись, яростная вода! Я смогу тебя покорить ради ангелоподобной леди. А теперь индейцы могут, пожалуй, снять скальп с реки, потому что наши скальпы они едва ли получат.

Роланд радостно обнял сестру, а затем оглянулся, но Пардена Фертига нигде не заметил. Он громко позвал его; в ответ услышал лишь рев воды и раскаты грома.

Старый Цезарь тоже ничего не мог сказать о нем. Про себя самого он помнил только, что потоком его отнесло к древесной стене, где он потерял сознание и пришел в себя только тогда, когда его господин поймал его. Поэтому Роланд предполагал, к немалому огорчению, что Фертиг погиб в волнах. Это предположение подтверждалось тем, что из пяти лошадей только три добрались до берега — Бриареус, лошадь Эдит и, по всей видимости, утонувшего Фертига. Остальные же, вероятно, разбились о скалы и были унесены потоком.

Эти потери опечалили Роланда, но ему некогда было долго сожалеть о них. Путешественники ни в каком случае не могли считаться спасенными, и он обязан был поспешить укрыть их до рассвета в безопасном месте. Ральф вызвался провести путешественников к безопасной переправе и оттуда проводить их к тому месту, где остановились опередившие их переселенцы. Это предложение было принято с радостью. Роланд помог сестре сесть на лошадь, посадил Телию на лошадь Фертига, отдал Бриареуса совершенно измученному негру, а сам решил продолжать путь пешком. Он сам составил как бы арьергард, Ральфа Стакпола поставил впереди отряда, и путешественники опять вступили в девственный лес.

Тем временем рассвет уже высветил бы восточный край неба, не будь оно все еще покрыто густыми тучами. Поэтому путешественники должны были воспользоваться немногими минутами оставшейся темноты, чтобы успеть уйти от коварных индейцев как можно дальше.

Несмотря на крайнюю усталость, они напрягали свои последние силы; густой кустарник и топкие болотистые места задерживали их в пути; но когда свет проник в густой лес, Роланд все-таки был уверен, что они удалились от развалин, по крайней мере, на час езды. Путешественники вздохнули с облегчением, когда облака вдруг разошлись и солнце во всей своей красе осветило землю.

Прошел еще час. Они все еще ехали по кустарнику и болотам, которым Роланд отдавал предпочтение перед открытым лесом. И в самом деле, он поступал предусмотрительно, потому что натолкнуться на индейских лазутчиков гораздо вероятнее можно было в лесу, чем в густых кустарниках, где совсем не имелось тропинок.