Отто Гофман - На Диком Западе. Том 3

— Разрази меня гром! — воскликнул он и едва собрался бежать, как стон Тома Бруце привлек его.

— Вы еще живы, Том? — спросил он. — Так подымайтесь, потому что здесь все кончено.

— Со мной все кончено, — вздохнул Том. — Я рад только, что вы не дух и еще раз избежали петли. Бегите, Ральф, бегите скорей!

— Разрази меня гром, если я вас покину! — сказал конокрад, осматриваясь кругом, как бы ища помощи.

Счастливый случай благоприятствовал ему. Бриареус сорвался с привязи и на свободе бегал по полю сражения. В одно мгновение поймал его Ральф, поднял на него раненого Тома и с радостью смотрел, как Том скорой рысью поехал за товарищами. Затем сам он бросился в кусты, чтобы не попасть под пули индейцев и, так как все потайные тропы были ему хорошо известны, то он вскоре оказался в безопасности.

Все это видел Роланд с такими чувствами, которые трудно описать. От былой надежды, которая на минуту было осенила его, перешел он к тяжкому, горькому отчаянию…

Начавшееся после жаркой, хотя и краткой стычки, преследование кентуккийцев продолжалось около часа. Сперва дикие возвратились со своей добычей: двумя лошадьми, на которых взгромоздилось столько индейцев, что они едва помещались на их спинах. Все они ликовали и вели себя скорее как шаловливые школьники, чем как воины, только что выигравшие сражение.

Но их ликование не было продолжительно: когда они прибыли к месту сражения, оно заменилось горестным воплем, которым они, — Роланд не сомневался в этом, — поминали своих павших соплеменников. Однако скорбь уступила вскоре место другому чувству: едва индейцы заметили тела павших кентуккийцев, как разразились бешеным ревом. Они набросились на мертвецов, топтали их ногами, прокалывали ножами безжизненные тела, наносили им глубокие раны томагавками и старались (так велика была их ярость) превзойти друг друга в выражении ненависти.

Среди этого варварского неистовства несколько диких, между которыми находился также их предводитель Пианкишав, подошли к Роланду. Стоя перед ним, Пианкишав поднял свой томагавк и, смотря на него злобным взглядом, хотел одним ударом размозжить ему голову. Но его соплеменники наклонились к нему и прошептали несколько слов, которые обратили его ярость в громкий, невоздержанный смех.

— Хорошо! — закричал он и кивнул капитану с язвительной насмешкой. — Ничего не сделаем Длинному Ножу! Возьмем тебя к Пианкишавскому народу!

После этих слов, смысл которых Роланд не понял, они удалились хоронить тела павших воинов. Они относили их к подножию горы, где молча складывали в чаще деревьев или в ущелье. После этой церемонии они возвратились к Роланду, и едва только Пианкишав увидел его, как у него снова явилось желание убить пленника. Однако соплеменники вторично остановили его, прошептав ему слова, которые, как и прежде, обратили его ярость в веселость.

— Хорошо! — кивнул он. — Длинный Нож перейдет в Пианкишавский народ. Пианкишаву большой смотр сделаем!

И он начал плясать кружась и делать при этом такие ужимки, так изворачиваться всем телом, что Роланд смотрел на него с величайшим удивлением. Затем они отправились к тому месту, где уже собрались другие индейцы, чтобы решить судьбу пленного.

Роланд взглядом следил за ними и за собранием. Он видел, что индейцы в прошедшем сражении понесли значительные потери, но не заметил при них ни своей сестры, ни Телии. Но чуть позже он разглядел за одним кустом вблизи советовавшихся великана-индейца, вероятно, приставленного как стража. Роланд решил, что бедных девушек прячут за тем кустарником. Недалеко от него лежало тело убитого индейцами Цезаря.

Среди добычи, дележом которой индейцы занялись первоначально, оказалось кроме кусков сукна, кораллов, оружия, трубок и пороха, также и несколько бочонков виски. Один человек с более светлым цветом лица выдавал каждому индейцу его часть, и по тому, как он себя при этом вел, видно было, что он пользовался у индейцев уважением, хотя он и предоставлял окончательное решение вопросов на усмотрение вождя. У вождя было особенно дикое и свирепое выражение лица, и сильно смахивал он на разъяренного волка. Вождь сидел на камне, погруженный в мрачные мысли, и серьезно, с большим достоинством отдавал приказания насчет раздела добычи.

Когда покончили с этим делом, взгляды дикарей обратились с насмешливой гордостью на пленного, и старый предводитель, очнувшись от своей задумчивости, встал и сказал на своем языке речь, перемешанную, однако, с английскими словами, которые Роланд попытался привести в порядок, чтобы понять хоть часть того, что он говорил. Смысл его речи, казалось, заключался в том, что он, дикарь, великий предводитель, убивший многих белых, скальпы которых висят в его вигваме: он очень храбр и еще никогда не пощадил из сострадания ни одного белого, и потому с полным правом может носить прозвище «жестокосердного», которого он себе и требует, так как сердце его так жестоко и крепко, как скала под ногами. После того он бранил пленника, который доставил столько труда его воинам и убил некоторых из них; сказал несколько гневных слов против Дшиббенёнозе и клялся, что он его убьет и сдерет с него скальп, где бы он его ни нашел.

За этой хвастливой речью последовало совещание, убить ли пленного теперь же или доставить его на родину, чтобы там растерзать. Старый Пианкишав говорил последний. Его слова сопровождались такими выразительными жестами, что произвели впечатление даже на самого предводителя, который называл себя «жестокосердным». Этот дал в конце речи знак одному молодому воину, и тот сейчас же привел одну из отнятых у неприятеля лошадей и подвел ее к Пианкишаву, который передал ее двум индейцам, принадлежавшим, по-видимому, к его роду.

После того Пианкишав получил бочонок с виски и стал нюхать его с видимым восхищением. Наконец, передали ему и связанного Роланда. Послышались радостные крики всех индейцев.

Всеобщее ликование, казалось, было знаком к прекращению совещания. Все вскочили на ноги и продолжали пронзительно кричать, пока Пианкишав прикреплял петлю к ремню, охватывавшему руки Роланда, и старался притянуть его к лошади, на которую молодые дикари уже нагрузили бочонок с виски.

Последняя надежда Роланда оказаться вблизи несчастной сестры исчезла. Главный отряд краснокожих распрощался с меньшим отрядом Пианкишава, и уже все было готово к отъезду, как внезапно появилась Телия Доэ, кинулась к Роланду и попыталась вырвать у старого Пианкишава веревку, за которую он вел пленника.

Она схватила веревку с неожиданной силой, и ее блестящие глаза быстро переходили с предмета на предмет, пока не остановились на человеке с более бледным цветом лица, который прежде занимался раздачей добычи.