Отто Гофман - На Диком Западе. Том 3

— Любопытно мне знать, — говорил траппер своему спутнику, — неужели мы напрасно пришли сюда и следует ли нам в будущем году отправиться к источнику Бонавентуры. Назначенный час наступил, а Золотого Глаза нет. Я начинаю думать, что нашему другу понравилась жизнь в больших городах и он забыл о нас.

— Разве мой отец может заставить буйвола жить вместе с домашними быками? — серьезно возразил индеец. — Золотой Глаз — сын прерии и может жить только там, где желтый металл растет в земле.

— Пожалуй, ты прав, — сказал охотник, — водяная птица никогда не сделается орлом, и всякое создание стремится туда, куда влечет его инстинкт. Ну, так с нашим другом могло случиться какое-нибудь несчастие, помешавшее ему явиться сюда. Ты не представляешь, команч, какие опасности угрожают христианину в цивилизованной стране.

— Великий Дух всюду со своими детьми, — сказал индеец с тем же спокойным достоинством. — Если скальп Золотого Глаза сушится над очагом его врага, Большой Орел со своим белым отцом будут одни странствовать по пустыням.

— Не одни, вождь, — возразил француз траппер, носивший прозвище «Железная рука». — С тех пор как апачи разрушили твою деревню и твоя сестра Суванэ сопровождает нас, мы уже не одни странствуем по пустыням. Эта девушка, — прибавил он, бросив ласковый взгляд на молодую индианку, — истинное утешение для нас, как по своему искусству шить и варить пищу, так и еще более по своей милой болтовне; но я боюсь, что этот нежный цветок не вынесет трудностей нашего странствования, и думаю, что на обратном пути нам следует зайти в гасиенду дона Гусмана и оставить Сува-нэ на попечение донны Мерседес.

Лицо команча омрачилось.

— Суванэ дочь вождя и никогда не будет прислужницей белой женщины, — сказал он гордо. — Апачи же собаки, и их скальпы будут украшать новые вигвамы команчей.

В эту минуту Суванэ прервала разговор мужчин восклицанием «хуг», обычным восклицанием индейцев, когда они хотят выразить свое удивление или привлечь чье-либо внимание.

— Что случилось, Суванэ? — спросил траппер.

— Какой-то незнакомец смотрит на Железную Руку и Большого Орла, — сказала индианка своим нежным голосом, указывая на то место, где стоял американец.

Он же, увидев, что его заметили, не стал дожидаться пока его окликнут, а пошел прямо к незнакомцам.

Сначала траппер, обманутый лунным светом, подумал, что его ожидаемый друг позволил себе невинную шутку с ними.

— Это ты, Золотой Глаз? — крикнул он, однако ответ незнакомца тотчас вывел его из заблуждения.

— Я не Золотой Глаз, — сказал Смит, — а только его посол, который радуется, что нашел обоих друзей мистера Гонзага. Я прибыл к вам с важным поручением, только здесь неудобно нам беседовать, так как поблизости находится ваш опасный враг, которого вы не знаете. Пойдемте в мое жилище, сеньоры, там никто нам не помешает.

— Это невозможно, незнакомец, — возразил траппер. — Мы обещали нашему другу Хосе Гонзага, которого индейцы называют Золотой Глаз, ожидать его здесь, а тебя мы видим в первый раз. Итак, если у тебя есть какое-нибудь поручение от Гонзаги, говори здесь же.

Янки понял, что его наскоро задуманный план рухнет, если граф вскоре отделается от своих неожиданных гостей, и, вернувшись на Plaza Major, еще застанет тут друзей золотоискателя. Он решился действовать напролом и сказал наудачу, припомнив все, что ему удалось заметить, находясь подле гамбузино и графа:

— Хорошо, я вам приведу доказательства. Вы послали вашего друга во Францию, чтобы там навербовать людей в отряд для отыскания золотой залежи в стране апачей. Я являюсь к вам послом сеньора Хосе Гонзага прямо из Франции.

— Так Золотого Глаза нет в Сан-Франциско?

— Честное слово, нет.

Траппер задумался, потом обратился к индейцу:

— Как ты думаешь, вождь, следует ли нам остаться здесь или пойти с этим человеком?

— Пойдем, — отвечал индеец, не задумываясь. — Если он лжет, и Золотой Глаз в городе, то мы скоро узнаем о нем; след белого человека не затеряется.

— Твое предложение разумно, вождь, и должно быть исполнено, — решил охотник. — Указывайте нам дорогу, незнакомец; мы выслушаем ваше поручение, где вам будет угодно.

Американец немедленно пошел вперед, за ним последовали траппер и индеец со своей сестрой, гуськом, по индейскому обычаю.

Едва успели они свернуть в одну из улиц, выходивших на площадь, как с противоположной стороны показался граф, спешивший к месту встречи, где, однако, как мы уже знаем, не нашел никого, и бесполезно прождал до полуночи.

Хотя Джонатан Смит, для более удобного наблюдения за графом, поселился поблизости от него, однако он не хотел вести своих спутников кратчайшей дорогой, опасаясь встречи с графом. Только после длинного обхода, пришли они на двор гостиницы, в глубине которого находилось сколоченное из досок жилище Смита. Внутренность его была, однако, уютнее, чем можно было судить по наружному виду; там находился даже довольно роскошный шкаф, из которого хозяин вынул хлеб, кусок жареной оленины и бутылку водки.

— Милости просим, господа, — сказал он, разыгрывая роль радушного хозяина, что вовсе не сочеталось с его грубыми манерами, — вы, конечно, много прошли сегодня и должны чувствовать голод и жажду. Если девушка устала, она может отдохнуть в соседней комнате, пока мы будем беседовать.

Охотник не заставил себя долго упрашивать, и, вооружившись ножом, с поразительной быстротой проглотил добрую часть мяса, запив его водкой. Индеец же удовольствовался своей провизией, которую Суванэ вынула по его знаку из узелка и которая состояла из нескольких кусков вяленого буйволового мяса и черствой маисовой лепешки. Принесенная индианкой из колодца во дворе вода, помогла проглотить эту скудную пищу.

Только когда брат кончил есть, Суванэ, в свою очередь, принялась за незатейливый ужин. Американец, познакомившийся с обычаями индейцев во время своего пребывания в Техасе, с тайным неудовольствием наблюдал эту сцену, так как знал, что нежелание индейца принять предлагаемую ему пищу служило признаком его недоверия к хозяину.

Наконец, почтенный траппер насытился и утолил свою жажду последним большим глотком. После этого он взглянул на своего краснокожего друга, но, убедившись, что тот вовсе не проявляет желания закурить трубку мира, обратился к янки:

— Ну, чужестранец, теперь вы можете сообщить нам ваше поручение. Где вы оставили нашего друга?

— В столице Франции.

— Клянусь моей душой, это чертовски далеко! Что же там делает Золотой Глаз так долго?

— Он спит, — ответил вместо Смита вождь.

— Как так?

— Он спит, — повторил команч, — тем глубоким сном, от которого люди пробуждаются только в обители Великого Духа.