Отто Гофман - На Диком Западе. Том 3

— Мой отец, должно быть, очень, очень голоден, — сказал индеец, насмешливо указывая на значительное количество мяса, положенного на кожу бизона.

— Ты прав, апач, — отвечал канадец. — Притом мне еще нужно проделать длинный путь до поселений, и я должен запастись провизией.

Говоря это, он как бы невзначай протянул руку, чтобы взять винтовку, лежавшую по другую сторону бизона, но мрачный взгляд индейца заставил его отказаться от этого намерения.

— Пусть отец мой поглядит назад, — сказал индеец, сохраняя наружное спокойствие, — он увидит еще четыре глаза, которые недоверчиво смотрят на его грозное ружье.

Траппер поспешно повернул голову и, в самом деле, увидел двух апачей, державших свои копья наготове. Сердце охотника забилось сильнее, он почувствовал, что ему следует немедля на что-нибудь решиться.

— Если мой отец друг апачей, — продолжал индеец, лицо которого приняло мрачное выражение, — то как это случилось, что труп апача со скальпированной головой лежит в прерии?

Этот вопрос не оставил у траппера никакого сомнения относительно того, что ему делать; им объяснялся также и крик, услышанный охотником недавно и, очевидно, вырвавшийся из груди апача, когда тот обнаружил труп соплеменника. Траппер схватил ружье, но прежде чем он успел направить его на врага, черная полоса мелькнула перед его глазами, и петля лассо захлестнула его шею.

Он бросил ружье и схватился обеими руками за лассо, но индеец уже успел повернуть лошадь и, несмотря на всю силу траппера, лассо опрокинуло его на землю.

С криком: «Бледнолицая собака! Пусть твои члены послужат пищей койотам!», апач пришпорил лошадь, и Железная Рука, почти задохнувшийся в сдавившей горло петле лассо, счел себя безвозвратно погибшим, как вдруг раздался выстрел, всадник, державший лассо, с раздробленным черепом рухнул на землю, и в следующее мгновение полу задушенный траппер почувствовал, что кто-то приподнимает его и освобождает его шею от петли.

— Пусть отец мой сядет на лошадь, которую его сын привел ему, — послышался дружественный голос около самых ушей траппера, — эти койоты сейчас будут здесь.

Железная Рука глубоко вздохнул и в недоумении осмотрелся кругом. Рядом с ним стоял команч, держа под уздцы двух лошадей, прежние владельцы которых валялись на траве с раздробленными черепами.

Времени для объяснений не было. Охотник собрался с силами, схватил свою винтовку и завернутое в бизонью кожу мясо и вскочил в седло. Индеец в то же мгновение вскочил на другого коня, и оба помчались к своему убежищу возле дуба.

Да и пора было им бежать, потому что со всех сторон слышались вопли апачей, спешивших к месту происшествия.

Пока Железная Рука и его молодой спутник мчатся к убежищу, мы расскажем читателю, как команчу удалось выручить траппера.

Молодой вождь, который, подобно своему товарищу и на небольшом расстоянии от него, дожидался, спрятавшись в траве, не пошлет ли ему судьба раненого бизона, был замечен одним из апачей. Прежде чем краснокожий успел опомниться, команч убил его ударом томагавка и овладел его оружием и лошадью. Благодаря своей окраске, он был так похож на апача, что индеец, проезжавший мимо и привлеченный криком, который слышал также и Железная Рука, принял его за воина своего племени и позвал с собою к тому месту, откуда раздался подозрительный крик. Команч не мог отказаться от этого приглашения, но надеялся без труда найти случай ускакать, и сохранил все свое хладнокровие, когда они приблизились к индейцу, захватившему врасплох траппера. Большой Орел догадался, чем кончится разговор между апачем и Железной Рукой. Поэтому, когда апач кинул свое лассо, ружье команча уже было наготове, и пуля раздробила голову метавшего лассо. Затем с быстротою молнии схватил он дуло еще дымившегося ружья и, прежде чем его спутник успел сообразить в чем дело, с такой силою ударил его прикладом по голове, что тот замертво свалился с лошади. Команч схватил ее за узду и секунду спустя оказался подле своего старого друга.

Беглецы находились в полумиле от пробкового дуба, но их настигали около полудюжины апачей, за которыми скакала еще целая толпа.

Железная Рука и молодой вождь увидели, что минуты через две их догонят, и обменявшись взглядом, без слов поняли друг друга. В ту же минуту они разом остановили своих усталых коней, соскочили на землю и скрылись в высокой траве. Преследователи испустили бешеный рев, видя, что их перехитрили, однако, продолжали нестись вперед, как вдруг с вершины дерева раздался выстрел и опрокинул лошадь переднего всадника. Второй выстрел свалил с лошади другого. Преследователи остановились — торжествующий крик индейца и громовое «ура» траппера достигли их слуха, они увидели, как их враги, пробежав по холму, скрылись под завесой мха, и должны были сами отступить от склона, чтобы избежать пуль беглецов. Пока эти последние переводили дух, красивая фигура Суванэ, державшая в руке карабин своего брата, спустилась с дуба и остановилась перед ними.

— Эти два выстрела были сделаны вовремя, — сказал, наконец, траппер. — Так как у мистера Смита только одно ружье, то второй выстрел, должно быть, сделан тобою?

— Суванэ видела, что ее брат в опасности, — отвечала девушка застенчивым, но сердечным тоном.

— Это хорошо, — спокойно сказал команч. — Возьми это мясо и разведи огонь.

Говоря это, он снова зарядил ружье и подошел к трапперу, который уже сидел на корточках перед завесой мха, просунув сквозь него дуло своей смертоносной винтовки.

Один из апачей, которого Железная Рука заметил со своего возвышенного пункта, пешком пробирался сквозь траву и неосторожно приподнял голову; этого оказалось достаточно для траппера. Раздался выстрел, незадачливый индеец высоко подпрыгнул и упал ничком на землю.

Снова раздался дикий рев; но удачный выстрел возымел свое действие, и апачи поспешили благоразумно удалиться из радиуса поражения смертоносной винтовки. Зато к ним прибывали все новые и новые толпы соплеменников.

Янки тоже спустился с дерева и в изощренных ругательствах выражал свой страх по поводу сложившихся обстоятельств.

— Что ты думаешь, Орел, о нашем положении? — спросил Железная Рука у команча, не обращая ни малейшего внимания на американца. — Я, со своей стороны, считаю его весьма неприятным, хотя еще вовсе не собираюсь запевать свою предсмертную песнь.

— Нас погубит трава, а не апачи, — отвечал индеец.

— Ты прав, вождь. Как бы мы не остерегались, но рано или поздно некоторым из этих негодяев удастся подползти так близко, что их стрелы начнут попадать в нас.

— Нам еще остается огонь. Пусть отец мой сидит на своем месте, пока я все не устрою.