Роберт Говард - Долг стрелка

Пары перестали танцевать, игроки покинули свои столы; все сгрудились вокруг Эллисона. Он был превосходным рассказчиком, гости слушали с разинутыми ртами, и им казалось, что они сами были свидетелями страшных битв. Его рассказ был не романтической историей о завоевании женских сердец, а повествованием об отчаянной, неистовой борьбе одних мужчин с другими. Через весь рассказ проходил лязг мечей, усмирение непокорных, бунты, жестокая несправедливость и безжалостная месть ради амбиций сильного человека. Холодные дикие горы, бесплодные пустоши, люди такие же дикие и мрачные, как и земля, на которой они жили… В некоторых сценах проскальзывала безграничная, дикая жестокость человека древних веков; жестокость, от которой у бесшабашных любителей удовольствий волосы вставали дыбом.

Эллисон заметил, что гости слушают его с неослабевающим интересом, и постарался продлить свое повествование, чтобы дать Бакнеру достаточно времени для обследования западной башни.

Закончив рассказ, Эллисон встал.

— Прошу прощения за то, что утомил вас этой длинной, ужасающей историей, — извинился он. — С вашего позволения я удалюсь. Я привык рано ложиться спать.

Когда он пересекал зал легкой кошачьей походкой, все гости смотрели ему вслед.

— Странный малый, — заметил один из англичан.

Русский украдкой улыбнулся и, прищурившись, проводил Эллисона взглядом.

— Наверное, он похож на своего древнего предка Фергюса, — заметила Далия Синклер. — Хелен, неужели все ваши соотечественники — убийцы?

— Разумеется, нет! — рассмеялась Хелен.

— Ну, кто еще знает увлекательную историю с убийством? — легкомысленным тоном спросил один из молодых бездельников.

— Нет уж, больше никаких историй с убийствами! — содрогнулась одна из немочек. — После того, что рассказал герр Эллисон, я боюсь даже оглянуться!

— Тогда давайте рассказывать истории без убийств, — предложил Эрих. — О каком-нибудь веселом старинном бароне, вроде добродушного старого Людвига Штайндорфа, любимым развлечением которого было раздевать молодых женщин, надевать им на лица маски, а потом заставлять молодых людей из деревни искать среди них своих жен и возлюбленных!

— Редкий хам, — прокомментировал англичанин.

— Вовсе нет, — с громким смехом возразил Эрих. — Женщинам не причиняли ни малейшего вреда, хотя, вероятно, унижение было немалым. У вас, британцев, ложные представления о женской скромности!

Штайндорф отхлебнул вина. Зуранов, пристально взглянув на него, предложил возобновить танцы.

Стив Эллисон, находившийся в это время в своей комнате в восточной башне, услышал шаги и ловко, по-кошачьи, вскочил с кресла, выхватив револьвер. Но он тотчас же вложил оружие в кобуру при виде вошедшего Бакнера.

Прежде чем заговорить, тот крепко запер дверь, а когда повернулся, Стив заметил, насколько бледен его друг. Одежда Бакнера выглядела так, словно его терзали. Налив себе бокал вина, он сел.

— Тебя кто-нибудь видел? — спросил Эллисон.

— Никто. Но самое странное заключается в том, что я тоже никого не видел!

Эллисон помалкивал, ожидая, когда Бакнер придет в себя и разговорится.

— Сначала я пошел к восточной башне, потом сделал круг и направился к западной, — начал Бакнер. — Вошел в эту чертову комнату и увидел винтовую лестницу. Я поднялся всего на несколько ступенек, и тут на меня сверху упало что-то тяжелое. Я не стал стрелять, решив, что это может быть кто-нибудь из слуг или гостей. Сцепившись, мы полетели вниз по лестнице. Странное существо, кем бы оно ни было, не пыталось пустить в ход кулаки, но, похоже, старалось оторвать мне руки и ноги! Только когда мы ударились о нижнюю ступеньку, оно ослабило хватку. Собрав все силы, я развернулся и хотел врезать ему в челюсть, но не увидел его лица. Чудовище устремилось прямо на меня, и мне ничего другого не оставалось, кроме как отскочить в сторону. Оно со всего маха врезалось в лестницу и поползло по ней вверх, возможно, потеряв меня из виду и решив, что я наверху. Не долго думая, я унес ноги из этой жуткой комнаты — и вот я здесь!

— Кто это мог быть? — недоумевал Стив.

— Ума не приложу!

Бакнер заколебался и посмотрел на Эллисона, прикусив губу.

— Стив, ты же помнишь, рассказ Штайндорфа о том, что барон Отто был весь покрыт волосами… Так вот, чудовище, с которым я сцепился, было волосатым, как горилла!

Стив пожал плечами:

— Ты хочешь, чтобы я поверил в существование Отто?

— Не знаю. Но если это был человек, почему он не пустил в ход кулаки или оружие? А если это было животное, почему оно не дралось клыками и когтями? Нет, Стив, это было не животное! У него были руки! Не то пять, не то шесть рук! И, признаться, сильнее человека я еще не встречал!

Озираясь налитыми кровью глазами, Джим Брилл облизал пересохшие губы. За его спиной простирались песчаные дюны, перед ним возвышались силуэты безымянных гор, к которым он и держал путь. На западе нависло тусклое золотое солнце, казавшееся бледно-желтым в пелене песчаной пыли, придававшей странный привкус самому воздуху, которым он дышал.

И все же он благодарил судьбу даже за это: если бы не песчаная буря, он разделил бы судьбу своих проводников и слуг!

Атака застала их на рассвете. Из-за голого гребня дюны на лагерь обрушилась орда приземистых всадников на низкорослых лошадях; наездники с дьявольским воем стреляли и рубили саблями направо и налево.

В самый разгар схватки внезапно началась песчаная буря, и по всей пустыне прокатились ослепляющие облака пыли. Только благодаря им Джиму Бриллу удалось ускакать, когда он понял, что из всей экспедиции, зашедшей так далеко в своих упорных поисках, в живых остался он один.

После изнурительной скачки, истощившей как его силы, так и силы его жеребца, он оглянулся, и в пыли, по-прежнему заволакивающей пустыню, не обнаружил никаких следов преследования.

Он был единственным белым человеком в поисковом отряде. Предыдущий опыт общения с монголами научил его, что те ни за что не позволили бы ему уйти, если бы смогли помешать беглецу.

Снаряжение Брилла состояло из револьвера сорок пятого калибра на бедре и фляги с несколькими глотками воды. Его загнанный конь спотыкался под тяжестью всадника. Пожалев несчастное животное, Брилл слез и повел его за собой, с трудом пробираясь через песчаные дюны. Без всякой надежды он пристально разглядывал предательские, осыпающиеся склоны. Конечно, в пустыне его ожидала верная смерть, но что таят в себе отдаленные горы, он не представлял. Ни один человек не знал, что встретит путника в тех неисследованных местах. Если туда когда-либо и проникал хоть один белый, живым оттуда не выбрался никто, и никто не мог рассказать людям, что он там нашел.