Алексей Штрыков - Шаньго чжуань. Тетрадь в белом бархате [СИ]

Пауза. Айго поднял голову, и я поспешил убраться.

— Туман, говорят, после дождя не особо ядовит, — продолжал «Бусянь», как мне казалось, с ехидцей. — Если книжник ещё не помер, то тебе и тем более ничего не сделается. А если помер, то и тебе жить некстати.

— Мне… лезть в туман? — потрясённо спросил Айго.

— Ты если один боишься, это ничего. Я тебя до выхода провожу, — злая насмешка проступала в голосе всё явственнее.

«Бусянь» встал и, насколько я мог судить по звукам, двинулся к Айго. Завязалась драка. Я сидел в укрытии, боясь шелохнуться. Тени на стенах принимали самые удивительные очертания, и судить о том, кто одерживает верх, было трудно. Вот раздался истошный крик, и костёр погас. Но драка продолжалась — и, кажется, с ещё большим остервенением. Наконец всё стихло. Чиркнуло огниво, загорелся факел. Кто-то злобно прошипел: «Издох». В ответ послышался хрип. За ним — лязг железа о камень.

— Вот и оставайся тут, — сплюнул «Бусянь» и направился к выходу. Последовать за ним я не отважился.

— Я всё слышал, — раздался негромкий голос за моей спиной. — Подождём и будем выбираться.

Мы зажгли огонь. Айго лежал в дальнем конце зала лицом в туман. В спине — страшная колотая рана. Меч прошёл тело насквозь. Я оттащил его и перевернул. Конечно, он был мёртв. На камнях в луже крови остались два железных кусочка, побольше и поменьше. Внимание на них обратил Су.

— Взгляните-ка, — сказал он, двумя пальцами выуживая крупный осколок. — Удар был нанесён так яростно, что клинок на конце обломился. Вне всякого сомнения, убийца — очень сильный и опасный человек. Вы правильно сделали, что остались в укрытии.

Он передал осколок мне, а я бессознательно убрал его в поясную сумку. Смотреть на Айго было жутко. Теперь я понимал, что он был разбойником и едва не погубил меня, но от мысли о том, что я не сделал ничего, чтобы спасти его жизнь, становилось тошно.

Рюкзак с бумагами рыжий захватил с собой. Пускаться в погоню было бессмысленно, важно было просто добраться до Дуншаня. Живыми.

Дождь хлестал, не ослабевая ни на секунду. Ещё с полчаса мы пробыли в пещере, надеясь, что он стихнет, но всё напрасно. По очереди, как смогли, просушили одежду над костром, и Су Вэйчжао начал торопить меня, напоминая об опасности. Я предложил было вернуться в Шанши — ворота наверняка уже закрыли, но мы бы легко пробрались в город через дырявые стены и вернулись в свою гостиницу, чтобы отдохнуть в тепле и дождаться погожего дня, — но Су был категорически против. Чувство угрозы и необходимости скорейшего бегства, заботами Айго поселившееся в его душе, за последнее время лишь укрепилось. Не убеждали его и мои слова о том, что скоро наступит кромешная тьма, — он рвался идти на север.

Странно даже, что вся эта авантюра не стоила нам жизни. Да, с уроков господина Чхве я знал эту местность, но как сориентироваться в непроглядной ночи, когда каждый шаг приходится делать наудачу? Мы шли под проливным дождём по лысым вершинам, где не за что ухватиться, скользили по мокрым доскам, пару раз я чуть не упал. Казалось бы, что стоило подсветить дорогу синим лучом! Но мне тогда из какого-то глупого упрямства не хотелось доставать кулон при посторонних.

— Вы видите, куда идёте? — спросил наконец Су.

— Почти что нет, — честно ответил я.

— Давайте я пойду вперёд, — сказал он. — Я очень хорошо вижу в темноте.

Он действительно видел, как кошка, и шагал вперёд с упёртостью фанатика — откуда только силы взялись! У каждого моста, у каждой развилки он сбавлял шаг и подробно описывал, что впереди, а я говорил, что делать и куда идти дальше. Именно Су первым разглядел в темноте огонёк, а после этого как-то разом обмяк, ослабел. По последним мостам он шёл, тяжело опираясь на меня. У него был сильный жар. До рассвета оставалось часа три. Мы подошли к крошечному островку с добротно оборудованной стоянкой — глинобитной хижиной под двускатной крышей. У входа тускло горел слюдяной фонарь, внутри на низкой каменной печке стоял котелок с горячим варевом, в углу на лежанке была расстелена кошма. И никого. Совершенно вымотанный, я уложил на кошму Су Вэйчжао. Он просто горел и, кажется, тут же провалился в полузабытье.

Уже потом, вспоминая, я думал, что события той ночи (достаточно слегка приврать) как нельзя лучше подходят под затравку страшной истории — из тех, которыми потчуют друг друга школьники и рабочий люд в долгие дежурства. Путь в темноте — чем не начало страшилки о царице ночного мрака, чьё дыхание смерть, или о лиловом оборотне, который за ноги стаскивает заплутавших странников в туман, а потом под их личинами приходит к их же родственникам. А эта безлюдная стоянка? Не иначе приют разбойника или вовсе лисья западня. Тогда же мысли были совсем о другом. Су закашлялся, и, когда в хижину кто-то зашёл, я даже не сразу обернулся.

— По такой погоде ходить опасно, — произнёс вошедший.

Он был в соломенном плаще поверх плотного халата, какие носят корейцы. Лицо скрывала тень от широкополой шляпы, и я видел только желтозубую улыбку.

— Извините, что заняли вашу лежанку, — ответил я заплетающимся языком. — Мы очень устали в дороге.

Он отмахнулся и сказал, что всё равно сейчас собирался уходить, потому что дождя теперь не будет несколько дней. Потом кивнул на Су Вэйчжао и протянул мне какую-то склянку.

— Ваш друг совсем заболел. Тут жир. Разотрите ему руки, ноги, грудь разотрите, — и, сдвинув шляпу на затылок, добавил: — Похлёбкой не побрезгуйте.

Я оцепенел. Передо мною второй раз за путешествие стоял тот самый мертвец из «Золотой звезды». Он вышел и скрылся в ночи, словно исчез. А я остался с баночкой жира в руках. В чувство меня привёл жуткий кашель моего спутника. Я решил в первую очередь растереть именно грудь, но под рубашкой обнаружился большой кожаный пакет, закреплённый на теле тремя лентами: одна шла вокруг шеи, две другие уходили за спину. Когда я попытался его снять, Су приподнялся на локте и железной хваткой вцепился мне в запястье. Он тут же рухнул обратно, но всё было ясно. Не желая доставлять ему беспокойство, я просто передал ему баночку с жиром, а потом на всякий случай растёрся сам. Мы кое-как поужинали. Я подложил в печку углей, твёрдо вознамерившись в эту ночь не спать и быть на страже, но очень скоро заснул.

Проснулся я ближе к полудню. Су ещё спал, но то и дело кашлял. Ночной собеседник не обманул: снаружи действительно было солнечно. Я разогрел остатки похлёбки. У меня с собою был мешочек с сушёными грушами и орехами, купленный в Шанши, и всё вместе это тянуло на сносный завтрак. Вскоре очнулся и архивариус. Несмотря на плохое самочувствие, он, толком даже не поев, потребовал продолжать путь. Поначалу он шёл сам, но вскоре мне, как и ночью, пришлось поддерживать его. Как бы невзначай я спросил его, что́ было в рюкзаке, который взял рыжий разбойник.