Алексей Штрыков - Шаньго чжуань. Тетрадь в белом бархате [СИ]

Так прошло пять лет. Весной и осенью гора становилась перевалочным пунктом перелётных птиц, и однажды кто-то из бойцов увидел журавля с яркой лентой на ноге. Это была огромная радость: значит, где-то, откуда прилетела птица, есть жизнь. Гарнизон записал обращение на «индийском гранате» и, дождавшись, когда стая полетит обратно, отправил его так же, с журавлём. На день отправки маоцзянского «граната» эта традиция существовала уже тридцать пять лет.

— Нас осталось девять человек, — завершил свои слова Пак, — но пока мы живы, генератор продолжает работать, мы не оставляем надежды связаться хоть с кем-нибудь. Если вы нас слышите, отзовитесь.

Это лишь часть. Что-то из сказанного мне вообще не удалось понять.

Далее следовало несколько карт, по которым можно было достаточно точно определить местоположение Антея относительно горной страны, а также чертежи и изображения самой крепости и её ключевых узлов. Сильнее всего впечатлил меня вид с вершины горы на её основание. Ядовитый туман (на этом изображении — ярко-красный) опоясывал гору, но словно боялся подступить слишком близко. Под горой зеленела трава, росли деревья — не белёсый мох! — а рядом, чуть не касаясь веток, стояла алая стена тумана. Сразу завладел моими мыслями и передатчик, похожий на огромное блюдо, проткнутое посередине иглой.

Учитель Яо, показал нам и «генератор» — приспособление, видом и предназначением походящее на алхимическую печь. По его словам, оно снабжало крепость некоей эфирной энергией, необходимой для работы всех сложных устройств, в том числе, вероятно, защищающих её от тумана.

— Посмотрите! — У Чжайбо вдруг подошёл к ширме и ткнул пальцем в изображение блестящего цилиндра. — Узнаёте? Такую вещицу я приносил вам в Тайхо пару лет назад! Помните серебристого истукана?

— Да, похоже на то, — согласился Яо. — Увы, в Тайхо я так и не сумел раскрыть его предназначения, но думаю, что для генератора это что-то вроде топлива.

— Значит ли это, что, добравшись до Антея, можно вернуть всё это к работе? — спросил я.

Учитель Яо озадаченно на меня посмотрел, а У рассмеялся:

— Как же вы собираетесь туда добраться? Не смотрите, что я одет, как даос, — превращаться в журавля я так и не научился!

Я напустил на себя загадочный вид и сказал, что, наверное, смогу это устроить. Мне было приятно, что и я сегодня могу преподнести им нечто удивительное.

Сделав распоряжения насчёт западного флигеля, я отправил за паланкином и к четырём часам был у дома господина Чхве. Как я и ожидал, правитель Дуншаня сидел за чаем в компании администратора Ли. Под рукой у того я заметил несколько архивных папок и предположил, что среди них должны быть копии тайцзинских документов Су Вэйчжао. За столько недель, проведённых в Лияне, странствующий администратор упустил немало бумажных сокровищ и сейчас навёрстывал упущенное.

Господин Чхве пошутил, что моя болезнь прошла на удивление быстро. Я ответил шуткой о том, что на следующее утро она о себе ещё напомнит, и под одобрительный смех занял место за столом. Слуги принесли третий чайный прибор. Некоторое время я просто слушал беседу, изредка отвечая на обращённые ко мне вопросы, но, дождавшись в обсуждении удачной развилки, сам вывел его на тему забытых изобретений и упомянул о летающей лодке. Префект тяжело вздохнул и признался, что последние два месяца этот проект не идёт у него из головы. Администратор Ли с интересом открыл соответствующую папку и сразу обратился к чертежам и рекомендациям по постройке.

Наши предки, будучи родом из низин, понимали, что в горной стране, возможно, придётся обходиться без привычного сырья и технических средств. Поэтому, составляя проекты, закладывали в них вариативность. Это приводило к тому, что в тексте привычные нам названия материалов соседствовали с какими-то удивительными, благо предусмотрительный Су постарался разыскать сведения и о последних и снабдил свои записи соответствующими примечаниями.

По просьбе Ли я выписал на отдельные листки наименования всех необходимых материалов, их расчётное количество и, где это требовалось, сведения о том, как и из чего их получать. Мы разложили листки на столе. Временно отсеяв те варианты, понять которые не помогали даже заметки Су, мы старались выстроить оптимальную, на наш взгляд, схему, но то и дело упирались в какие-то немыслимые условия. Калькуляции требовали то прогнать через печь гору песка не ниже Дуншаня, то раздобыть стадо коров в сто тысяч голов, то доставить огромную партию ткани или древесины за тысячи ли. Попадись мне такие цифры в другом контексте, я бы неминуемо счёл их поэтическим преувеличением.

Мы пробились над перекладыванием бумажек три четверти часа и пришли к выводу, что строить воздушные лодки в области Янь при её скудости и несовершенстве путей сообщения почти невозможно, и уж точно не получится сделать это незаметно для столичного двора. Крупные и необычные поставки на Дуншань неизбежно привлекли бы внимание надзорных органов. И это только одна сторона вопроса! Есть ещё и разбойники, которые уж точно постараются перехватить огромный груз, неспешно идущий через всю страну. Если же разбивать его на малые партии, постройка даже одной лодки заняла бы чудовищно долгое время.

Нас прервало появление слуги — он сообщил о некоем важном уголовном деле, всенепременно требующем срочного внимания префекта. Поднимаясь из-за стола, господин Чхве попросил нас не уходить и пообещал скоро вернуться. После недолгого молчания я сказал:

— А что если не пытаться скрыть эти грузы, а наоборот — говорить о них громко, во всеуслышание?

Ли посмотрел на меня с улыбкой, затем лицо его посерьёзнело:

— Продолжайте.

Воодушевлённый, я заговорил о «Днях путешествия» Пао-цзы и новеллах его современников. В этих произведениях неоднократно упоминается ярмарка в Сицюэ, городке на границе трёх областей — Ба, Шу и Цинь — и всего в полутора сутках езды от четвёртой, Хань. Когда-то государство проводило такие ярмарки, чтобы поднять юго-запад, сильно пострадавший от прекращения торговли с мятежной Чу и разрушения всех мостов через ущелье Южного Ветра. Ярмарка проходила раз в год, в конце лета, и длилась всего пару недель, но на три месяца до неё и на два месяца после государство брало под неусыпный контроль не только окрестности Сицюэ, но и главные торговые маршруты по всей стране. Дело считалось настолько важным, что его курировал триумвират министров-блюстителей, а областные торговые палаты в последний летний месяц оживлялись настолько, что были похожи на ульи. Если бы императорский двор возобновил столь прекрасный обычай, но уже на северо-востоке (а лучше всего — в области Янь), это обеспечило бы грузам сохранность и избавило их от подозрений.