Владимир Конюшев - Ударная армия

Марков засмеялся… Оторвал резким движением голову от панорамы, оглянулся — и увидел сапоги Баландина в трех шагах от казенника.

— Во врезали! — засмеялся Баландин, стоявший возле дощатого ящика с отброшенной крышкой, в котором лежали два подкалиберных снаряда…

— Черт, ногу засидел. — Марков выпрямился, перекинул правую ногу из-за станины, поверх щита увидел: четыре… шесть… шесть черных столбов дыма над подбитыми танками… Три серые коробочки подползли уже к гребню холма и скрылись.

Марков засмеялся.

Небрежно попинал пустые гильзы Мишка Бегма носком сапога поближе к ящику.

— Клади, пехота, — сказал он Баландину. — Тоже артиллерист мне нашовся, снаряд пхает задом у казенник, от храбрая пехота…

— Ладно, ладно, — засмеялся Баландин, набрасывая гильзы в ящик, и потер ладони о телогрейку — горячи еще были гильзы.

Марков вдруг вспомнил, что ни разу за эти минуты он не посмотрел на третье орудие, куда убежал сержант Банушкин… И — ни разу не слышал он выстрелов третьего орудия… Марков спрыгнул с орудийной площадки на бруствер, увязнув сапогами в рыхлом суглинке, и замер…

Торчала в тридцати шагах от него станина третьего орудия, правая станина, она никак не должна была так нелепо, непривычно торчать над бруствером окопа…

— Попало!.. — закричал рядом с Марковым Мишка Бегма, и Марков понял, что там, у третьего орудия, случилось что-то страшное…

Мишка Бегма бросился туда первым, обогнал Маркова и Баландин. Увидели все трое с бруствера: выглядывал из ровика для снарядов сержант Банушкин, торчала в углу его рта козья ножка… А за сержантом выпрямился в полный рост Володька Субботин…

— Товарищ лейтенант!.. — увидев Маркова, вскочил Банушкин, выплюнув цигарку.

Марков спрыгнул на орудийную площадку, увидел под ее стенкой лежащего на спине сержанта Осипова… Узкий подбородок сержанта был в запекшейся уже крови, мертво смотрели широко раскрытые глаза…

— За… закройте! — глухо проговорил Марков, дрогнув потной щекой.

— Первым снарядом… эх, Осипыч… — Банушкин снял с беловолосой головы Осипова шапку и положил ее на мертвое лицо…

— Что с орудием? — сказал Марков, оглядывая пушку удивленно: она была цела…

Банушкин не ответил — он увидел спрыгнувшего к сапогам Осипова длинного солдата в одной гимнастерке, державшего в руке ящик с панорамой…

— Где ты, в богородицу твою… — Банушкин выхватил ящик из руки солдата, бросился к торчащей вверх казенной части пушки. — К станинам! Ну!..

Володька Субботин и длинный солдат (незнакомо было его веснушчатое лицо Маркову) подскочили к станине, повисли на ней — и пушка плавно пошла вверх длинным стволом, лежавшим до этого надульным тормозом на рыхлой земле впереди окопа…

Банушкин закрепил головку панорамы зажимным винтом, крутнул ствол вверх, потом чуть опустил его, оглянулся…

— Хорош!..

— Мудрите вы тут, Банушкин, — сказал Марков.

— Не повезло нам, в душу Гитлера! — Банушкин сдвинул шапку на брови. — Панораму тем снарядом чикануло… Осипова вон… Ну я уж решил — задерем хвост нашей железяке, пусть фриц думает, что гробанул нас… За панорамой Егорова послал, а он, черт конопатый…

— Да я, товарищ сержант, сам ее искал в землянке, никого ж там не было, стреляли ж все! — сказал длинный солдат.

— Корову тебе в лесу искать, а не…

Не слышали уже слов сержанта: густой, прерывисто урчащий звук сразу заставил оглянуться всех, кто стоял возле пушки…

Набирая скорость, катили от леска сзади огневой позиции батареи несколько танков и четыре самоходки, и вот уже нельзя было различить глазом траков гусениц, слились они в светлую полосу…

Оглушительно лязгая гусеницами, танки и самоходки проскочили меж орудийных окопов…

У первой траншеи чуть сбавили ход, маленькие фигурки в зеленых телогрейках, в плащ-палатках, в касках выскакивали из траншеи, густо облепляли башни танков… Три красных флажка заполыхали над танками…

Низенький пехотинец бежал от траншеи к огневой позиции. За ним — еще восемь солдат…

— Федька!.. Федька Малыгин! — крикнул сержант Банушкин, вглядевшись в солдата.

— Впере-е-ед! — издалека крикнул Федька. — Вперед, пушкари! Давай впере-ед!..

Сержант Банушкин побледнел, сдвинул шапку на затылок.

— Лямки готовь! — крикнул он. — Володька! Егоров! Давай!..

Мишка Бегма побежал к четвертому орудию.

Прищуренные глаза сержанта Банушкина глянули ему вслед…

— Михаил!.. Примай команду над четвертым! — крикнул он, и Мишка Бегма, на бегу оглянувшись, поднял правую руку и спрыгнул с бруствера к орудию.

Клацнули сведенные станины пушки.

— Взяли-и! Навались! — Банушкин уперся руками в резиновый обод колеса, дернули за короткие брезентовые лямки Субботин и Егоров. Пушка качнулась станинами. Марков подставил плечо под рукоять станины.

— Берем, ребята! — крикнул Марков, и пушка выкатилась с площадки на глинистый, прибитый лопатами сектор обстрела в переднем бруствере.

Кто-то взял Маркова за локоть. Увидел: потное лицо солдата в каске…

— Сменю, товарищ лейтенант! — сказал пехотинец и подхватил плечом рукоятку станины.

Сержант Банушкин оглянулся, коротко улыбнулся озабоченным лицом.

— Товарищ лейтенант! Вертайтесь к себе!.. Увидимся!..

Пушка была уже шагах в двадцати от окопа, катилась под уклон, к первой траншее, когда Марков услышал рядом голос Баландина:

— Бутылку-то я… У орудия оставил! — И Баландин побежал к окопу четвертого орудия.

Марков пошел за ним, иногда оглядываясь: все дальше были оба орудия его бывшего взвода, а метров сто пятьдесят правее катил орудия первый взвод, и в промежутке между орудиями видел Марков знакомую плащ-палатку старшего на батарее Савина…

На пустой орудийной площадке, истоптанной сапогами, лежали три ящика от снарядов, пустых гильз не было видно, — значит, новый командир орудия Мишка Бегма успел собрать их в ящики… А на одном из ящиков увидел Марков свою шапку, глянул на Володьку Медведева, что сидел у стенки окопа, вытянув ноги в пыльных сапогах, и, щурясь, смотрел в лицо гвардии лейтенанта…

— З-з-здорово б-били, — проговорил Володька хрипло. — А меня охранять б-барахлишко оставили…

— В госпиталь надо, Володя, — сказал Марков.

— Н-не-пойду… товарищ лейтенант… П-пройдет… А б-бутылочка… нам? Я вот… взял… б-бутылочку… Миша п-приказал б-беречь…

Марков поморгал, отвернулся.

— З-здорово п-по разрыву… отметились, товарищ лейтенант. — Медведев засмеялся.

Отвернувшись от Медведева, плохо различал Марков дальние холмы, потом увидел за дымившимися еще «тиграми» колонну низеньких «тридцатьчетверок», ползли в ложбине самоходки, взблескивая на солнце задними бортами… Редкими цепями переваливали через гребень холмов пехотные роты… Несколько гаубиц на прицепе у «студебеккеров» пылили по проселочной дороге метрах в трехстах от Маркова, их обгоняли три зеленых «виллиса», над кузовами которых блеснули прутики антенн радиостанций.