Тодор Кондов - Передает «Боевой»

Говедаров встретился с Логофетовым [22] Логофетов Никола — в 1940—1941 гг. председатель Народного собрания Болгарии. — Прим. ред. , парламентским львом государства, и Калфовым [23] Калфов Христо — с мая 1941 г. председатель Народного собрания Болгарии. — Прим. ред. , его соперником в парламенте. Оба были обеспокоены в связи с предстоящим процессом над Александром Пеевым. Они не собирались заниматься его спасением или вообще делать что-то в этом направлении. Но обещали, если представится возможность, поговорить с Богданом Филовым и князем Кирилом.

Говедаров был уверен, что позиции всех этих господ в парламенте, в правительстве, во дворце были потеряны. Что у них нет сил защищать не только кого бы то ни было, но и самих себя. Его неотступно преследовала мысль: неужели государство по инерции будет катиться к пропасти, в которую его толкнули Филов и Борис? Он устал присоединяться к новым политическим силам и группировкам, настроенным против власти, и не имел моральных сил быть с ними заодно. Он не продал бы своей совести, но стал бы дипломатом и политиком, неспособным к активной деятельности.

Цепь замкнулась.

Доктор Александр Пеев должен был явиться в суд и выступить как руководитель группы людей, обвиненных в деятельности, которая по законам страны подсудна. Это нашумевшее дело закончится тихо приговором, какие выносятся каждый день. Но случилось нечто необычное. Странное. Страшное.

Со службы доктору Делиусу была отправлена вырезка из советской газеты «Правда» с известием о встрече князя Кирила с политическими деятелями, на которой обсуждались попытки правительства, поддерживавшего версию о верности фюреру, связаться с англичанами.

Выходило, что кто-то продолжал то, что доктор Пеев делал столько лет подряд. Что секреты кабинета и дворца уже не тайна. Что за событиями в Болгарии пристально наблюдают. Что напрасно считали ликвидацию группы Пеева окончательным ударом по советской разведке в стране.

Гешев хотел отложить процесс. Нужно было обнаружить возможную связь советских разведчиков с арестованными. Сделать что-то такое, что не поставило бы под сомнение деятельность его службы «А». Доктор Делиус пригласил на совещание Гешева и Антона Козарова. Встреча состоялась на вилле Тевекелиева в Княжево. На ней присутствовали Костов от РО и несколько помощников Делиуса. Совещание проходило как-то очень вяло. Не так, как до сих пор.

Напрашивался вывод: после многомесячной борьбы полиция ухватилась за какой-то конец клубка с сотней концов. Ниточка только немного размоталась. Клубок же оставался целым. Выходило, что Советы работают слишком хорошо, что их разведчики практически неуловимы, что они действуют неизвестными ни Гешеву, ни Делиусу методами, причем настолько действенными, что арест группы в Варне с Милкой Георгиевой и Пеева в Софии ни в коей мере не расстроил деятельности разведчиков.

Делиус доложил о появлении сигналов радиостанция в Варне и Пловдиве, о непрерывном радировании нелегальных раций, о попытках заслать провокаторов в партию и неудачах этих провокаторов. Гешев молчал и думал о том, что есть только один выход, и этот выход знают только они вместе с Кочо Стояновым. Не пришло ли время действовать через Кочо? Если дела обстоят именно так, то пусть процесс идет при закрытых дверях под строжайшим полицейским контролем. А сейчас надо потребовать от князя и профессора Богдана Филова дать власть в руки Гешева и… Кочо Стоянова.

Совещание фактически не дало никаких результатов. Констатировали, что надо искать новых советских разведчиков.

Гешев вышел с опущенной головой. Козаров ворчал, ругался.

— Послушай, Козаров, ты близок к князю. Однако у тебя нет желания делать большую политику. Поддержи меня. Увидишь, корень будет вырван.

Козаров встрепенулся:

— Сможешь?

— Смогу. Пятьдесят тысяч убитых за один месяц. Звучит? Потом двадцать три тысячи, а может быть, даже тридцать тысяч за четыре дня, теперь еще будет пятьдесят тысяч. И те на Балканах останутся без связных. Изголодавшись, сами выйдут. А тут станет тихо и спокойно. Все красные семьи — политзаключенных и партизан — должны быть уничтожены. Чтобы не оставалось людей для мщения. Вот чего хочу я. Я это сделаю с Кочо.

Козаров усмехнулся.

— Нет, Кочо будет только крутить нагайкой. Это нужно делать вместе с немцами. Фон Брукман. Бекерле.

Он умолчал о самом главном, о том, что, в сущности, поддерживало его при царе, поддерживает и теперь при регентстве Богдана Филова, при князе, — его заверения, что он не занимается политикой страны, а лишь выполняет приказы вышестоящих.

А Гешев хотел быть личностью и в политике, жаждал пробиться наверх посредством интриг, из-за которых иногда теряют голову. Расправа с Пеевым оказалась не концом, а лишь этапом в большой борьбе против коммунистов. Могли ли варфоломеевские ночи кому-нибудь помочь?

Отказаться от розыска тех, кто действительно занял место Пеева? Гешев сидел за письменным столом и пил кофе. С чего начать. Было бы хорошо захватить новую группу во время подготовки процесса.

Следствие было закончено, и предполагалось, что обвинительное заключение будет объявлено подсудимым примерно к первому октября. Однако Гешев потребовал месяц отсрочки, чтобы иметь время заняться новой опасностью. Радиостанция в Варне снова заработала. Он «снизошел» до приморского города. Объездил его вдоль и поперек, председательствовал на двух совещаниях с агентами и начальниками отделений и групп, был в Шумене и Русе и вернулся в Софию обескураженным. Ни одна ниточка ни от одного арестованного в Варне, Шумене, в Русе не вела ни к новой радиостанции в Варне, ни к группе в Софии. А группа тем не менее существовала. Один человек не в состоянии вести такую разведывательную работу.

— Черт побери, мне нужны не эти молокососы с хлопушками, а стреляные воробьи!

Теперь ему нужны были провокаторы, тайные агенты, незнакомые нелегальным функционерам партии. Кроме того, ему нужно было время, чтобы сориентироваться, собрать все по крохам.

На другой день около двух часов Гешев позвонил Кочо Стоянову и выразил желание встретиться с ним, но встреча должна быть застрахована как от подслушивания дворца военной разведки, так и от доктора Делиуса.

Кочо Стоянов прибыл на виллу Паскови, один. Гешев ждал его в комнате, где уже был накрыт стол. Хозяин виллы тактично удалился, предоставив приемную в распоряжение полицейского и того, кто должен был встретиться с ним.

— Скажи, Гешев, к чему такая конспирация? — Генерал поздоровался с ним за руку. И снова нервный тик руки, которая прижалась к бедру, произвел неприятное впечатление. Этот человек вряд ли спал спокойно. Может быть, он окончательно спился или потерял контроль над собой? И, несмотря на это, он оставался самой сильной личностью в государстве. Как не понимают этого при дворе? И почему князь Кирил до сих пор не остановил своею взгляда на нем?