Павел Автомонов - Ледовый десант

Перелетному показалось, что настал наконец момент, когда надо держать ответ за прожитую жизнь. С чем он встречает свою погибель? Своих покинул в сорок первом. Но разве он виноват, что Красная Армия оказалась неподготовленной к такой войне?.. Перешел к немцам из идейных соображений — во имя самостийной Украины, которая потребует своих руководителей. Тогда он не думал, что штурмбанфюрер сделает из него палача своих же людей. И вот тебе на… София Шаблий, самодеятельная художница… Что стоило ей сказать, где спрятана сабля? Сказала бы, и все муки и ее самой, и Надежды Калины, и юной соседки Тани на том и закончились бы! Так нет, вздумалось старухе сопротивляться, выводить из себя Вассермана, а перед смертью еще и крикнуть: «Люди! Это они меня за Сталинград! За то, что мой племянник — генерал Шаблий!..»

А еще Вассерман решил допрашивать золотоволосую Таню, от сладострастных мыслей о которой он, Вадим, весь становился будто наэлектризованный. Да, по характеру он — человек завистливый, самолюбивый. Ну и что? Ему еще до войны было не по себе от того, что Таня не смотрит на него. Сама соплячка, а он уже заканчивает университет…

Как было укротить свою злость на Таню, когда она смотрит влюбленными глазами на Андрея Стоколоса, этого байстрюка от пограничников, воображавшего себя полководцем? Как мог он приказать своему сердцу быть безразличным к ней, когда вдруг заметил, какими преданными глазами смотрит она на пленного Артура? Разве этот обреченный на смерть латыш красивее его, Вадима? Что хорошего увидела она в узнике Вассермана? Или у нее свет клином сошелся на этих пограничниках?! Не хватало еще третьего для комплекта — Гната Тернистого. Тот тоже был неравнодушен к ней…

Да, его охватила такая злость, что не жаль было и самой Тани, когда ее нежную ножку прострелил штурмбанфюрер Вассерман, не добившись признания, где спрятана та самая драгоценная сабля.

Сказала бы, и все! И никаких мук!

И уж совсем зависть разбудила в нем зверя к тем, кого уважала, а то и любила Таня. Оставшись с раненой по приказу Вассермана на случай, если девушка в бреду, возможно, станет говорить и про саблю, он все же обесчестил Таню. Отомстил сразу и Андрею, и Артуру, и Гнату и был доволен, что Таня, так похожая на Изольду из немецкой рыцарской легенды, все же досталась ему, пусть и раненой, пусть и в бреду, но не им — ее воздыхателям.

А еще история с Надеждой Калиной… Словно налитое соком красное яблочко, Надежда не обращает на него никакого внимания! Созданная будто для любви с настоящими мужчинами, каким считал он себя, она отдалась Ивану Оленеву, примаку, инвалиду. Что увидела в сибирском медведе красавица Десны? Наверное, назло ему, Перелетному, она взяла себе в мужья безрукого Ивана и этим самым словно заслонилась от него щитом. А чем кончилась беседа штурмбанфюрера с Надеждой?.. Сказала бы, где спрятана та сабля, может, и село не было бы уничтожено под корень. Вот так кончается игра молодежи в «несгибаемых революционеров» со штурмбанфюрером и самим Гитлером!..

«Мерседес» так трясло на ухабах, что Перелетный то и дело тыкался лбом в спинку переднего сиденья.

Бремк тоже думал о своей жизни. Он вспомнил, что родился в верующей семье, и просил бога пощадить его, дать ему пожить еще хотя бы немного, хоть бы полчаса. Но, вымаливая у всевышнего жизнь, Бремк держал автомат в сторону пленницы, чтобы в случае чего исполнить приказ Вассермана, — он был верен присяге фюреру, которую дал еще в тридцать третьем году, когда в одну из февральских ночей загорелся рейхстаг. С того времени пожары неизменно сопровождают Бремка на его жизненном пути, особенно здесь, на Украине.

В отличие от Перелетного и Бремка, у Магера страх не вызывал никаких воспоминаний. Он придал ему рассудительности, азарта, что часто случается с опытными солдатами, действующими на грани жизни и смерти. Левая нога Магера была все время в напряжении — переключала коробки скоростей, правая нажимала на педаль газа. Впереди, сзади, по бокам ползли десятки машин, и надо было внимательно смотреть по сторонам, чтобы не случилось аварии.

Тяжелые и средние танки, рассредоточившись в боевую линию, вот-вот должны были появиться на шоссе.

«Проскочить бы!..» — это была единственная молитва, которой жил Магер.

— Панцер! Панцер!..

— «Тигер»!.. — раздались крики солдат.

Магеру показалось, что он ослышался. Неужели с другой стороны шоссе появились немецкие танки? Хотя в этой огненной круговерти все может быть.

Вокруг стоял дым, чад. Разлитый бензин из пробитых баков горел на сотни метров от дороги. Без умолку трещали пулеметы, били орудия, скрежетало под гусеницами тягача железо. «Мерседес» полз по обочине, пытался вырваться из этого ада.

«Хотя бы отказал мотор или лопнула камера! Хотя бы осколком или пулей убило Бремка! Ишь, как намотал на свою руку конец моего «налыгача»!» — Надежда с ненавистью взглянула на эсэсовца. И вдруг увидела неподалеку танки. На броне — красноармейцы. С автоматами, в пилотках и танкошлемах.

«Так близко свои! В какой-то сотне метров. Неужели проскочат мимо? А если не проскочат, значит, раздавят «мерседес», как грецкий орех…»

— Хлопцы! Родные! — приподнялась Надежда. — Бейте по этой машине!

Ее тут же схватил за руку Бремк, усадил на место.

Надежда успела прочитать надписи на башнях танков: «Славный», «За Родину», «5-я застава»… С болью подумала: «Ведь это же и Ваня, и Терентий служили на Пятой заставе…»

Ни один из танков не погнался за «мерседесом», даже не выстрелил вдогонку из орудия или пулемета. Советские танкисты уже знали, что им придется вступить в бой с двенадцатью «пантерами» и «тиграми». Надо было беречь снаряды. Зачем тратить боеприпасы на какую-то машину, да еще с женщиной?

«Неужели мне суждено все-таки погибнуть в немецкой легковой машине?» — Перелетный вспомнил, что зимой его автомобиль остановил взрывом гранаты, а потом обстрелял в этих же придеснянских краях какой-то партизан, возможно, и брат Надежды. И вот снова беда.

Перелетный удивлялся, что «мерседес» еще мчится куда-то, подскакивая, покачиваясь.

«Может, Магер убит и машина едет сама по себе…» — подумал он. Но поднять голову, чтобы убедиться в этом, не решился.

«Мерседес» вдруг повело в сторону, и он остановился.

— Спустило правое заднее колесо! — объявил Магер, повернувшись к Бремку.

Перелетный вытер с губ густую слюну. Зыркнул на Надежду. Встретился со жгучим насмешливым взглядом ее карих глаз из-под черных широких бровей, сошедшихся на переносице.

«Почему Бремк не застрелил ее, когда она кричала, обращаясь к танкистам: «Хлопцы! Родные! Бейте по этой машине!» Откуда у нее столько смелости, отваги. Неужели действительно и этой Надежде, и Тане придает силы в самые трудные минуты вера в победу Красной Армии? А старая София?.. Откуда такая уверенность, если Красная Армия обливается кровью? Что за женщины? Почему я не могу понять их душу?..» Перелетный не выдержал Надиного взгляда, отвернулся.