Павел Автомонов - Ледовый десант

Тернистый наклонил пониже ствол орудия и послал бронебойный снаряд в гусеницу танка. Увидев, что гусеница «расстегнулась», подал команду: «Отходим!..»

Ночью танкисты, посланные Майборским, захватили «королевского тигра», который стоял возле дома стрелочника с отремонтированным уже двигателем, и он был отправлен в Москву…

А уже в июле расхваленные известным танковым стратегом Гудерианом «королевские тигры» в битве на Курской дуге пылали как факелы. И случилось это потому, что «тридцатьчетверки» и «КВ» перевооружили, удвоив мощность орудий. Появились и самоходные артиллерийские установки, одна из которых — «зверобой» имеет гаубицу 152-миллиметрового калибра.

Так что испытание брони «королевских тигров» Гнатом Тернистым возле станции Томаривка было не напрасным.

Гнат верил в выбранную позицию, в согласованную работу экипажа. Спокоен был и за молодого радиста-пулеметчика Панина: он теперь знает, почем фунт лиха.

Гнат не отрывал глаз от прицела.

— «Тигр», а неповоротливый, — сказал Панин, следя за вражеским танком сквозь пулеметную амбразуру.

— Да, — махнул рукой Сидоров, — против наших танков «тигры» — слабаки!

Это было сказано скорее для самоуспокоения. Немецкие танки — грозное оружие. Они были мощными, радиофицированными, имели приборы для ориентации ночью.

Тупорылый, приземистый «королевский тигр» выполз из-за деревьев и стал водить по сторонам орудийным стволом. Но он был уже на прицеле у Тернистого. Гнат целился в борт. Можно было ударить и под башню или прямо в нее. Снаряд пробьет немецкую броню. Но бить в борт все-таки надежнее.

— Бронебойный! Заряжай!

— Готово! — доложил Нечитайло.

Тернистый нажал на спуск.

— Есть! — обрадованно крикнул Панин. — Угодили прямо в борт!

Тут же загремели выстрелы с танков «За Родину!» и «Славный».

Они подбили две «пантеры». По борту одной заструился дымок, потом показались языки пламени. И вот уже черный столб заклубился в небо.

Еще одна «пантера» вертелась на месте с перебитой гусеницей.

Третью «пантеру» танки, словно клещами, взяли в перекрестный огонь, и она раскололась, как огромный орех.

Только теперь фашистские танкисты поняли, откуда летит к ним смерть. Они стали маневрировать. Танки, стреляя с ходу, поползли на луг, на огороды. Один из «тигров» прицелился в копну, стоявшую неподалеку, разметал бронебойным снарядом сено.

Тернистый поджег еще одну машину.

По его «КВ» ударили «тигр» и «пантера». Один снаряд пролетел мимо. Другой отколупнул кусок лобовой брони.

«5-я застава», «За Родину!» и «Славный» покинули укрытия.

Капитан Тернистый не навязывал свои приемы ведения боя другим экипажам. Командиры машин, особенно механики-водители, — люди стреляные, не раз горевшие. Каждый из них воюет согласно своему характеру, опыту. На них можно положиться.

Гнат научился у комбрига Майборского, у механика-водителя Сидорова, у других опытных танкистов смотреть на танк как на живое существо, подвластное воле человека. Как у танкистов, так и у танка есть свой норов. И не каждому по силам обуздать его, укротить. Сидорову это легко удается. Грозный «КВ» в его руках словно послушный, дрессированный зверь.

«КВ» «5-я застава» мчался навстречу «тигру», Сидоров старался подойти к ним сбоку. Он всегда ищет складки на местности, за которыми можно, стреляя, прикрыться от ответного выстрела. Но здесь был ровный луг.

— Дорожка, — доложил Сидоров.

«Дорожка» — это значит местность пока что равнинная.

Танк шел хотя и быстро, но плавно. И все-таки трудно было на ходу ловить цель.

Согласно инструкции, из танков положено стрелять, остановившись на несколько секунд, — так скорее поразишь цель. Но это по инструкции. «Семь раз отмерь, один — отрежь». Такое правило хорошо в ателье мод, в пошивочной мастерской, а не в танковом бою. Здесь пока семь раз будешь примерять, тебя несколько раз могут поджечь. В бою необходимы внезапность, маневр, неожиданный удар. Поэтому Тернистый и его экипаж стреляли во время схваток с немецкими танкистами всегда с ходу. И так делали не только они.

Снаряд угодил в гусеницу «тигра».

— У фрица «лапоть» развязался! — крикнул Сидоров, следя за боем через триплекс.

«Вижу!» — мысленно произнес Гнат.

— Поддай, Леня, огоньку! Фрицы как раз вылезают из танка!

Панин застрочил из пулемета. Два танкиста, взмахнув руками, упали рядом с разорванной гусеницей.

Вдруг «КВ» содрогнулся — снаряд из «тигра» попал в лобовой пулемет. Осколками убило Панина, а заряжающего Нечитайло ранило в ногу.

— Сидоров? Как ты там? Живой? — спросил Тернистый.

— Задело куском брони левое плечо.

— Держись! Барабаш, замени Нечитайло!

Не успел наводчик заменить заряжающего, как еще один снаряд, выпущенный «тигром», пробил бак с соляркой. Пламя охватило борта. Едкий дым сквозь щели начал проникать к танкистам.

— Сидоров, вытаскивай Нечитайло! Барабаш, возьми Леню! Всем покинуть машину! — распорядился Тернистый.

Гнат хорошо понимал, что «КВ» теперь обречен. Пламя вот-вот доберется до боекомплекта, и тогда… Успеть бы вынести раненого и убитого.

Сидоров начал вытаскивать через нижний люк Нечитайло. Барабаш поднял неподвижное тело Панина и понес его к верхнему люку.

В «КВ» уже нечем было дышать. Гнат сбивал пламя плащ-палаткой, поглядывая то на верхний, то на нижний люки, через которые покидали машину танкисты. Вдруг поскользнулся на разлитом газолине, упал на днище «КВ». Газолин попал на комбинезон, загорелся.

«Проклятые «тигры»! — подумал Гнат, закрывая лицо руками и натужно кашляя. — Еще час назад я стоял возле копны сена, рядом была Зина, стряхивала с ситцевого платьица сухие травинки. Кажется, с тех пор прошли годы… Милое озерцо… Только оно спасет меня! Добраться бы до воды… А может, это конец?..»

Перед его глазами предстал механик-водитель, голову которого… снесло снарядом. А танк все равно шел, потому что руки убитого Горлова намертво вцепились в рычаги. Гнат тогда подумал: это кто-то из танкистов сел на место Горлова и ведет «тридцатьчетверку». Он протянул руку, чтобы убедиться в этом: в дыму ничего не было видно. Но головы не нащупал — пальцы погрузились в горячее кровавое месиво… А у механика-водителя Роденко из экипажа Майборского обломками брони выбило глаза. И все же он продолжал вести танк, слушая команды Майборского, и вел до тех пор, пока не раздавили последнюю «кобру».

— Капитан!.. — словно сквозь толщу воды услышал Гнат голос Барабаша. — Танк вот-вот взорвется! Давай руку! Скорей!..

Тернистый старался дышать ровно, чтобы не потерять сознание. Даже сама мысль, что ты еще дышишь, придает какие-то силы. Посмотрел на верхний открытый люк. Вспомнил: еще утром во время прорыва обороны немцев все ругали Панина за то, что он открыл этот люк, когда в «КВ» угодил снаряд. Тогда, спасаясь от огня, закрыли ветошью каждую щелочку. А вот сейчас наоборот — было бы побольше этих щелей, был бы пошире этот люк — больше бы поступало в «КВ» свежего воздуха и, глядишь, он продержался бы лишние несколько секунд.