Павел Автомонов - Ледовый десант

— Батальону Амелина! Атаковать зенитчиков! — приказал Майборский.

Из-за хлевов, из-за дуплистых верб, что росли на лугу, десять «КВ» и «тридцатьчетверок» двинулись к немецкой переправе. Часть танков продолжала стрелять с места по зенитным орудиям. Пройдет еще несколько секунд, и они тоже рванутся к насыпи, ведущей к понтонному мосту.

Насыпь у немецких артиллеристов хорошо пристреляна. Зенитные орудия очень опасны для танков. Они сбивают самолеты на высоте даже нескольких километров, танки же находятся от них в семистах — шестистах метрах. Зенитчики уверены, что танки русских не осмелятся идти по насыпи. Это же абсурд. Верная смерть. Придает им сил и то, что сюда вот-вот подойдут танки Гота и русский механизированный отряд, прорвавшийся так далеко в их тыл, будет полностью разгромлен.

И все же немецкие зенитчики нервничали, страх не покидал их. Они хорошо понимали: в случае чего в критический момент саперы взорвут переправу и они останутся на левом берегу на растерзание советским танкистам.

— Вперед! — приказал Майборский механику-водителю.

«КВ» «Капитан Тулин» рванулся с места, двинулся к переправе.

Грохотали танковые пушки, радисты-пулеметчики поливали огнем расчеты зенитных орудий. Выстрелы зениток постепенно становились все реже и реже. Еще минута-две, и танки прорвутся к понтонному мосту, пойдут по нему.

«Скорее! Скорее!.. — мысленно торопил танкистов комбриг Майборский. — Надо во что бы то ни стало захватить переправу целой! Саперы вот-вот подорвут ее…»

Броню «КВ» «Капитан Тулин» секло осколками шрапнельных снарядов. Танк аж гудел от бронебойных болванок, время от времени попадавших в него. Позади «КВ» почти впритык бежали десантники.

В смотровую щель Майборский увидел, как «тридцатьчетверка», проскочив мимо подбитого танка, помчалась по насыпи к переправе. Следом за ней — еще одна…

— Молодцы! — закричал комбриг, высунувшись из люка, хотя хорошо знал, что похвалу его никто из танкистов не услышит.

Вражеские артиллеристы не выдержали психического напряжения. Они поняли: переправу через Десну для полсотни своих танков им не удержать, еще, того и гляди, самим придется пробиваться к Киеву по Черниговскому шоссе.

С левого берега тягачи потащили к мосту две зенитки. Начали сниматься с позиций еще два орудия.

Опоздали!

Саперы не стали их ждать. Для них важно не пустить на правый берег русские танки, не отдать им целой переправу через Десну. Прогремел сильный взрыв — в воздух взлетели обломки понтонного моста.

Майборский до боли прикусил губу. «Жаль, не удалось захватить мост! А как бы он сейчас понадобился! Придется докладывать, что захвачено только место переправы…»

Вскоре бой на берегу Десны утих. Надо было позаботиться о раненых танкистах, мотострелках, артиллеристах, похоронить убитых. Все очень устали: некоторые подразделения побывали в боях по нескольку раз.

Комбриг Майборский понимал: отогнанные от Десны воинские части немцев скоро встретятся с теми пятьюдесятью танками, что идут от Чернигова к Киеву. Следовательно, силы гитлеровцев теперь значительно превысят силы его объединенного отряда. Как же быть? Командир танковой группировки немцев уже, наверное, знает, что переправы через Десну нет. У него остался единственный выход — прорываться к Киеву. Значит, схватки с танкистами Гота не избежать…

Майборский вывел отряд за село.

В порыжевшем от дыма комбинезоне, без шлема комбриг вылез из машины, стал разглядывать местность. Перед ним простиралось поле с оврагами и холмами. С трех сторон оно подступало к высоте. Неподалеку от нее пролегала дорога. По ней непременно пойдут вражеские танки. И через эту высоту тоже.

Майборский посмотрел на запад, где над самым лесом висело солнце, окутанное вечерней дымкой.

«Солнце такое же ясное, как и вчера, — подумал комбриг и покачал головой. — Встретиться бы с тобой утром!.. Сколько человеку надо? Только бы встретить восход солнца!..»

До утра еще двенадцать часов. К этому времени, возможно, решится главное — прорвутся танки генерала Гота к Киеву или нет. Как изменились тактические замыслы на Днепре за прошедшие два года! В сорок первом самым трудным было — остановить врага, как можно дольше удержать Киев. Теперь же, в эти сентябрьские дни, — не дать танкам противника возможности отступить за Днепр.

Танкисты Гота, как и сам генерал, чванливы, наглы, самонадеянны. Все это у них еще со времен захвата Голландии, Бельгии и Франции, где победы им доставались легко благодаря измене французского маршала Петена.

«Ну что ж, — вздохнул Майборский, — скоро мы с вами встретимся. Посмотрим, на что вы способны…»

Гитлеровцы не стали ждать утра. Надеясь на свой большой перевес в живой силе и технике, они решили в бой вступить с ходу.

Обе танковые лавины начали сближаться. Машины Майборского маневрировали, выбирая позиции, использовали отдельные пригорки, одинокие вербы, чтобы вести прицельный огонь по врагу. Выстрелив, машины делали рывок вперед и снова стреляли.

«КВ», находившийся рядом с танком комбрига, вздрогнул от сильного взрыва. Из выхлопной трубы вылетели кольца дыма, подсвеченные лучами заходящего солнца. Майборский понял: вышел из строя двигатель, — но танк продолжал сражаться, экипаж стрелял из орудия и пулемета. Одна из «тридцатьчетверок» вскочила в воронку от бомбы и упала набок, уткнувшись стволом орудия в землю. «Очень жаль, вышла совсем из боя», — подумал с болью Майборский.

Вокруг стоял рев, гул, скрежет металла. Небо закрыли клубы дыма, тянувшиеся от десятка подожженных танков — немецких и наших.

Темп наступления «тридцатьчетверок» и «КВ» начал спадать: ощущалась нехватка снарядов. А в резерве — ни одного танка. Все брошено в бой. Возможно, последний бой войск Воронежского фронта на. Левобережье.

«Что же делать? Где взять силы, чтобы победить? Как поднять дух бойцов? — ломал голову Майборский. — Еще бы один натиск…»

— Расчехлить знамя! — крикнул он вдруг радисту-пулеметчику старшине Кулаковичу.

Майборский уперся ногами в сиденье, открыл люк, поднял над танком знамя. Красное полотнище затрепетало на ветру.

И тут же осколок вражеского снаряда пробил кожаный комбинезон Майборского, вонзился в руку, державшую знамя.

Комбриг почувствовал острую боль. Но на сиденье не опустился. Он был словно под гипнозом. Его губы шептали:

— Надо держать знамя! Надо держать, даже если еще раз ранят. Лишь бы не в сердце…

— Всем, всем! Гвардейское знамя над танком комбрига!.. — передал в эфир старшина Кулакович.

Танкисты хорошо понимали, что это означает. Знамя они расчехляли лишь в самые торжественные минуты и тогда, когда надо было победить или умереть. Это знамя им вручили за мужество и героизм, проявленные в боях под Сталинградом. Кончик знамени Майборский целовал, стоя на колене и давая клятву сражаться с фашистами до последней капли крови.