Павел Автомонов - Ледовый десант

В августе Гитлер вдруг вспомнил разговор с Цейтлером о «карте Манштейна» и издал приказ о сооружении «Восточного вала» от Черного моря до Балтийского.

Доты, дзоты, эскарпы, блиндажи на правом берегу Днепра строили сотни тысяч немецких солдат. А восточнее Запорожья гитлеровцы согнали тридцать тысяч жителей, чтобы с востока окружить город тремя линиями обороны. Такие же линии создавались севернее и южнее Киева. Укреплялись позиции в районе Днепропетровска, Кременчуга, Черкасс.

Последний раз Гитлер побывал в запорожском бункере десять дней назад. В присутствии генералов штаба группы армий «Юг» он предупредил автора «Линии Днепра»:

— Так и скажите всем командирам: Днепр — порог нашего дома, порог Великой Германии. Каждый солдат и офицер обязаны оборонять этот порог до последнего дыхания. Если вы, Манштейн, сдадите Днепр, ваши солдаты больше не нужны Германии…

Фельдмаршал горделиво поднял голову и, перехватив колючий взгляд Гитлера, уверенно произнес:

— Мой фюрер! Мои войска на Запорожском плацдарме находятся на том же меридиане, что и Полтава. Войска удерживают Полтаву, Кременчуг. Дайте мне еще пять-шесть дивизий, и я ударю из Кременчуга на Пирятин и Лохвицу. Лохвица… Не вызовет ли она некоторые ассоциации у большевиков? Киевский «котел» сорок первого года, гибель командующего фронтом генерал-полковника Кирпоноса… Дайте мне еще пять-шесть дивизий, и мы создадим Воронежскому фронту киевский «котел» сорок третьего. Войска группы армий «Центр» поддержат нас ударом с севера…

— Нет у меня свободных дивизий! — сердито оборвал Манштейна Гитлер.

— Снимите их с побережья Ла-Манша. Англосаксы не откроют в этом году второго фронта. Я уверен. Здесь, на Днепре, на востоке наш главный фронт!

— Дивизии Воронежского фронта клином врезаются в нашу оборону до самого Днепра, — напомнил генерал-полковник Цейтлер.

— Пусть идут, скопляются. На правый берег они не выйдут со своими танками и тяжелой артиллерией. Железные дороги нами разрушены, мосты через реки уничтожены. Сталину надо ждать, пока Днепр покроется льдом, чтобы перебросить на правый берег танки и тяжелую артиллерию.

— Да, да, — согласился Гитлер. — Но дивизий вы больше все равно не получите. Хватит двадцати трех, что я дал вам весной.

— Тогда я вынужден буду сокращать линию фронта, чтобы все усилия сосредоточить на «Линии Днепра».

— Чтобы удержать Криворожско-Никопольский бассейн! — добавил гневно Гитлер. — И Крым тоже! Этого требуют наши отношения с Румынией и Венгрией…

Этот разговор состоялся 10 сентября, а сегодня 22 сентября. Вечер.

Командующий группой армий «Юг» Эрих фон Манштейн в снежно-белом кителе, с «крестом» под верхней пуговицей и «дубовыми листьями» в петлицах (наградами за Севастополь и Керчь в сорок втором году и за Харьков в сорок третьем), пригладив седые волосы, сел за свой стол. В хрустальной вазе букет астр. Фельдмаршал уставился в письменный прибор с вытравленным на нем родовым гербом Левинских-Маиштейнов.

Герб имеет форму щита. На нем — две собаки. Аристократ-пудель держит в левой лапе меч. А напротив — охотничий пойнтер поднял передние лапы, высунул язык. Все на гербе означает характерные черты рода Манштейнов. Пудель с львиной гривой, с мечом в левой лапе олицетворяет воинственность. Легавый пойнтер, который вынюхивает добычу и может надолго замереть, ожидая и показывая хозяину, куда стрелять, — преданность и старательность. А разум символизирует шахматная доска вверху щита. Предки Эриха фон Манштейна были военными, отец — генерал первой мировой войны.

Фельдмаршал посмотрел на стену, увидел свою тень: нос слишком горбат, как у ворона, губы плотно сжаты.

Распахнулась дверь. В комнату, как всегда, ровно в 22 часа, вошел для доклада полковник Хорст Вассерман.

— Мой фельдмаршал! Только что пришло сообщение от генерал-полковника Гота. Между шоссе Киев — Чернигов и рекой Десна русские танки разбили наши разрозненные части. Готу не удалось отвести пятьдесят танков за Днепр.

— Как так? — удивился Манштейн. — Пятьдесят танков не смогли прорваться в таком хаосе?

— Не прорвались. Гота встретили давние его противники с постоянной эмблемой на одном из «КВ» — «Капитан Тулин». Это танки Майборского. Мой фельдмаршал! Я давно мечтаю скрестить шпагу с этим заносчивым комбригом в танковом бою.

— Такой случай еще подвернется, Хорст, — сказал задумчиво Манштейн и с досадой добавил: — Печальная потеря. Что же это? Неужели так постарел неугомонный, неутомимый Гот? А я обещал фюреру повторить большевикам Шумейково урочище! Было бы у нас еще с десяток дивизий… — Манштейн посмотрел на свой герб, вздохнул. — Не понимаю: почему фюрер побаивается снять дивизии с «Атлантического вала»? Ведь Черчилль сказал по радио, что Великобритания должна готовиться ко второму фронту в тысяча девятьсот сорок четвертом году.

— Наших сил, мой фельдмаршал, на атлантическом берегу осталось минимум, — осмелился заметить Вассерман. — Восточный фронт нещадно съедает наши дивизии.

— Можно и еще снять! Англосаксы ждут, когда измотаются русские. А у них сил не бездонный кладезь… Что там на Днепре, на запад от Переяслава? Далеко ли продвинулись войска Красной Армии?

— Русские продвинулись на шесть километров в глубь нашей обороны и на семь по берегу Днепра, — доложил полковник Вассерман.

— Как? — гневно посмотрел на него фельдмаршал. — Их еще не сбросили в Днепр? Ничего не понимаю. — Манштейн поднял телефонную трубку. — Соедините меня немедленно с генералом Готом!

Через полминуты в телефонной трубке раздался голос Гота.

— Слушаю вас, господин фельдмаршал!

— Что вы, господин Гот, скажете о вторжении русских на правый берег Днепра в районе Переяслава? Почему они до сих пор там?

— Господин фельдмаршал, вы же знаете мое кредо относительно плацдармов для танков. Захват плацдармов — не самоцель. Трудно захватить те плацдармы, которые позволяют продолжить наступление с наименьшей потерей времени.

— Я знаю это кредо и считаю, что оно является достойной лептой, внесенной вами в теорию бронетанковых войск Великой Германии, — произнес Манштейн потеплевшим голосом.

— Рад слышать, господин фельдмаршал, вашу похвалу! У русских, у генерала Ватутина, нет такого танкового плацдарма в районе сел Зарубенцы, Григорьевка, Большой и Малый Букрин, — уверенно сказал Гот. — Из букринского лука можно, натянув тетиву, пустить вперед танковую армию. Такова моя точка зрения, господин фельдмаршал.

«Умный все-таки этот Гот!» — подумал Манштейн, успокаиваясь.

— Боюсь, как бы из днепровского лука не была брошена третья танковая армия генерала Рыбалко, которая спешит к Днепру. Разверните перед букринской «подковой» сто пятьдесят танков и самоходных артиллерийских установок девятнадцатой, седьмой и танковой дивизии СС «Рейх», двадцатой моторизованной дивизии, сто семьдесят шестой, сто двенадцатой, семьдесят пятой пехотной дивизии, — распорядился Манштейн. — Надо во что бы то ни стало отбросить русских назад, в Днепр! Вы слышите меня, господин Гот?