Геннадий Дмитриев - Притча о выборе

Размышляя таким образом, Георгий пришел к выводу, что вести себя следует так, будто бы ничего не происходило между ними, что могло навсегда разрушить их дружбу. Полковник Томич был смелым, мужественным воином, он был, несомненно, хорошим другом, и не раз выручал друзей в бою. Да и в мирной жизни он никогда никому не отказывал в помощи. Его любили, уважали, ценили и друзья, и начальство. Да, он любил пировать на широкую ногу, как в бою, так и гулянках он не признавал полумер.

День клонился к закату, последние лучи солнца, пробиваясь сквозь низкие окна, наполняли комнатку странными сочетаниями света и мрака, и Георгию казалось, будто по комнатке бродят призраки каких-то существ, или людей, живших в ней когда-то, но давно уже покинувших этот мир. И чудилось ему, что и сам он жил на этом свете давно, очень давно, а теперь остался от него лишь бесплотный призрак, и люди ошибочно принимают его за живое существо, в то время как он всего лишь плод их больного воображения, принимающего игру света и тени за проявление жизни.

Георгий лежал в полудрёме, мысль уносила его в те далекие времена, когда он был молод, и жизнь галопом неслась по степи, она казалась прекрасной, полной опасностей и тревог, радости и любви. Постепенно конь его перешёл на шаг, и вот теперь он, спешившись, уныло вел под уздцы старую клячу к своему концу. Так, в мыслях о прискорбности и бессмысленности своего бытия, он уснул. Проснулся он, когда солнце, отражаясь от игривых волн, рождало на потолке причудливые, живые блики, создавая впечатление, будто комната куда-то плыла, покачиваясь на волнах.

Предстоящая встреча со старыми полковыми друзьями не радовала его. Вся прошлая жизнь, представлялась теперь бессмысленной чередой войн и кутежей, и то, что когда-то воспринималось как доблесть и слава, оказалось жестокостью, кровью и смертью. И радость побед, и горечь поражений — все было полито кровью и вином, и жизненный путь был отмечен множеством могил с покосившимися крестами. Георгий уже пожалел, что согласился на эту встречу, желание, как проявление жизни, внезапно вспыхнувшее в нём, угасло, и полное безразличие к происходящему вновь охватило его. Когда раздался стук копыт, и карета Бельского, подняв клубы пыли, остановилась во дворе, он встал, умылся и вышел из хаты.

— Жорж! Как жаль, что тебя не было вчера! — воскликнул Александр, ринувшись навстречу Георгию. — Тебя все вспоминали, был чудный вечер, думаю, ты многое потерял, что не приехал!

— И много выпили вчера? — с иронией в голосе спросил Георгий.

— Ой! — воскликнул Бельский. — И вспомнить невозможно. Разве ведет кто счёт бокалам, когда встречаются старые полковые друзья? Просто голова раскалывается!

— Ну, стало быть, и жалеть не о чем, я прекрасно отдохнул, а попойка сразу же после дороги была бы мне в тягость.

Георгий уселся в карету рядом со своим старым другом, и Александр, подняв руку, крикнул кучеру: «Трогай!». Лошади уныло потянули карету на подъем, и она жалобно заскрипела на рытвинах и ухабах разбитой дороги. Через несколько минут пути показалось имение полковника, сам хозяин, завидев приближающуюся карету, вышел навстречу.

— Георгий! Наконец-то! Как я рад тебя видеть! — воскликнул Евгений, протягивая руки навстречу Георгию. Он намеревался обнять старого друга, но тот, уклонившись от объятий, лишь сухо пожал протянутую руку.

— Что же ты не приехал вчера? Отчего не остановился у меня? — Евгений был возбужден, и не обратил внимания на холодность Георгия, граничащую с полным безразличием.

— Устал с дороги, нездоровилось, — ответил он.

— Но сегодня, сегодня-то, надеюсь, ты останешься у меня?

— Там видно будет.

— О! Ты как всегда, как всегда непредсказуем, загадочен! Узнаю, узнаю старого друга! — Евгений поправил пышные усы, пожелтевшие от табачного дыма, и уже тронутые сединой.

Они прямиком направились в банкетный зал, где были накрыты столы, и гости оживленно беседовали в предвкушении весёлой попойки, обещавшей поправить состояние здоровья, весьма пострадавшее от вчерашнего «легкого ужина», закончившегося на рассвете. Увидев Георгия, они все шумно загалдели, изобразив на лицах радость встречи со старым полковым другом. Георгий поприветствовал всех, сдержанно улыбаясь, и пожимая протянутые руки. Евгений произнес тост, и бокалы, наполненные дорогим вином, сошлись со звоном, обозначившим начало пьянки. Произносились тосты, речи, заранее заготовленные для такого торжественного случая, но вскоре общее управление застольем было потеряно, гости разбились на группы, в которых беспорядочно пили и галдели, перебивая друг друга, все спешили высказать свои мысли, которые неожиданно всплывали в затуманенных, захмелевших головах. Георгий пил мало, в общих разговорах участия не принимал, и скоро был забыт, так и не присоединившись ни к одной группе. Капитан Чернецкий, сидевший справа от Георгия, сказал, повернувшись к нему:

— Что же ты так печален? Неужели не рад встрече? Разве не скучал ты по старым полковым друзьям?

— И печаль и скука, — ответил Георгий, — удел тех, в ком ещё не угасла жажда жизни, я давно не испытываю ни радости, ни печали. Сегодняшнее веселье не вернет никому из нас того времени, когда жизнь наша ещё чего-то стоила и имела смысл. Все когда-то проходит, даже жажда жизни угасает.

— Ты не прав, тебе нужно встряхнуться, в своем уединенном селении ты вовсе одичал, нельзя предаваться унынию, необходимо менять образ жизни.

— Всё дело в том, что я ничего не хочу менять. Каждый из нас думает так, как я, но никто не хочет признаться в этом.

Веселье подходило к концу, мысли текли медленно и лениво, явно отставая от темпа наполнения бокалов. В самом конце Евгений, желая вновь взять управление в свои руки, призвал к тишине, и произнес тост за полковое братство, за дружбу и верность.

— Что бы ни случалось с нами, — сказал он, — никогда мы не предавали друг друга, и не предадим никогда! За это и выпьем, господа!

Все встали, подняв бокалы, и лишь Георгий остался сидеть, не притронувшись к наполненному заботливой рукой соседа бокалу.

— Жорж! — воскликнул Евгений. — Ты о чем задумался? Тост произнесен, вставай, присоединяйся!

— Не хочу, — ответил тот с вызовом.

— В чем дело, Георгий?

— Дело в том, что ты лжешь.

Все опустили бокалы и шумно загалдели, требуя объяснений.

— Много лет назад, здесь, в этом доме, в присутствии всех этих людей, которых ты называешь друзьями, ты предал меня.

Наступила удивлённая тишина, рука Евгения с полным бокалом застыла в воздухе.

— Ты видимо забыл, что ты рассказывал о моих любовных похождениях в присутствии моей жены. Ты не считаешь это предательством?

— Бог с тобой, Жорж! Я ничего такого не помню, ну если и было, то стоит ли уделять внимание пьяной болтовне? Ей богу, не помню, чтобы я что-то подобное говорил. Ну, если и было что, то прости, прости старого друга.