Н Жарков - Незримый фронт

Мы снимали угол в отдельном домике на постоялом дворе. Хозяйка размещала в этом домике богатых и именитых постояльцев. Если их оказывалось много, мы, по условию, уступали свои койки и перебивались в классах техникума. В обычные дни пользовались всеми правами постояльцев и грели по очереди самовары для всех. Жили не хуже других студентов. Хлеб, пшенная каша в столовой, суп из соленой рыбы с пшенкой и чай с сахарином были обычной нашей едой, а тут — мед… Из бадеек лепсинского приказчика он источал ядреный запах горных трав и цветов, от которого у нас кружились головы. А Карим еще специально, чтобы нас подразнить, откроет бадейку и спрашивает:

— Чуете, как пахнет? Места у нас, как говорит мой хозяин, тишайшие. Горы весной все в цветах… Тоже медом пахнут. Пасеки… Красота неописуемая.

Дальше выслушивать Карима не было сил. Мы дружно брали учебники и уходили.

Об этих «тишайших» местах я вспомнил при разговоре с начальником особого отдела ППОГПУ. Когда я вошел к нему в кабинет, он сидел, задумавшись, за небольшим письменным столом. Перед ним лежал лист бумаги, испещренный заметками, и карта с синими кружками вдоль границы.

«Видимо, не простая предстоит командировка», — подумал я, увидя все это.

— Звали, товарищ начальник?

Мой вопрос вывел его из раздумья. Он оживился.

— Садись, Сергей! Угощу чайком. Благо, к нему все есть: сахар, сушки… Побеседуем… Хотел всех вас созвать, да живу тесновато.

Кабинет был действительно крохотным. И убранство его нехитрое: небольшой стол, кресло, два стула для посетителей, тумбочка с неизменным на ней чайником с крутым по-казахски заваренным чаем, две пиалушки и граненый стакан.

Полпредство ОГПУ по Казахстану занимало в Алма-Ате по тем временам сравнительно большой деревянный одноэтажный дом, но как его ни кроили, внутри получались одни клетушки. Это здание стояло около стадиона «Динамо», рядом с теперешним шахматным клубом.

Я было начал отказываться от чая, но начальник пристально посмотрел на меня и сказал:

— Не знаешь местных обычаев?.. Плохо. За чаем легче вести серьезный разговор. Пей! — И налив в пиалу крепкого чаю, пододвинул мне.

— Как ты думаешь, — после минутного молчания задал он мне вопрос, — откуда такая мода пошла на откочевки в Китай? Почему это вдруг казахи целыми аулами стали сниматься с насиженных мест и отправляться черт знает куда и зачем?

— Мутит воду кто-то. Расписывает райское житье в Китае и наговаривает на Советскую власть.

— Верно. Мутит, — не торопясь, сказал начальник. — Но кто? Кем организуется эта работа?.. Смотри сюда. Вот эти синие кружки на карте говорят об организованности. Непросто в стольких аулах сговорить людей одновременно бросить родные места. Пока стремление к откочевкам охватило пограничные районы, но оно может переброситься вглубь. И еще одно обстоятельство надо иметь в виду: в Кульдже и других городах Синьцзяна зашевелилась белогвардейщина. Полковник английской разведки по Индии Шомберг уже не первый раз наведывается в Илийский округ Синьцзяна. Знаешь об этом?

— Нет, не знаю, — ответил я.

— Вот-вот, многого мы не знаем, а знать надо! Зачем зачастил сюда этот видный англичанин, сподвижник известного разведчика Лоуренса? Не от безделья же его визиты. Да и вообще в Кульдже, словно в запущенном подвале, все опутано паутиной, которую плетут английские, немецкие, японские миссионеры и разведчики. Решили мы послать тебя, Коновалов, в Лепсинскую погранкомендатуру. Что-то очень неспокойно у них в аулах, а кто кашу заваривает, пока не ясно. Надо разгадать эту тайну, изучить что к чему. Работать будешь вместе с пограничниками. Понял?

— Да.

— Вот и отлично. Приедешь, поговорим еще. Желаю удачи!

Вот тебе и «тишайшие места»!..

По дороге до станции Лепсинск мысленно набрасывал план действий. Знал, что в погранкомендатуре есть три казаха: Исаев, Дельмухамедов и Бадамбаев. Если мне дадут двух из них, будет хорошо. Пошлю на разведку в те аулы, где люди особенно поддаются слухам. Пусть покрутятся там среди жителей, может быть, нападут на след возмутителей спокойствия…

На станции меня встретил пограничник Саркандской заставы с запасной оседланной лошадью.

— Запоздали вы что-то, товарищ уполномоченный, — заметил пограничник, назвавшийся Васей. — Перевалы открылись, страда началась.

Меня не удивили его слова. В этих местах именно так и было: зима накрепко закрывала границу, перевалы становились непроходимыми. А только весна растопит снег и лед, начинается для пограничников горячая пора. Вася был прав: я запаздывал, тем более, что весна 1931 года была ранней и дружной.

Не успели мы добраться до заставы, как навстречу попался усиленный наряд, направляющийся в горы.

— Опять что-то случилось, — заметил Вася, глядя вслед пограничникам.

Начальник заставы Дмитрий Климович подтвердил его догадку: только что на двух коноводов в щели Суурлы, по речке Большой Баскан, напали вооруженные люди и отбили семь лошадей.

— Такого у нас давно не было, — заключил Климович. — Стычки мелкие были, нарушение границы случается, а вот чтобы напали на пограничников…

В недобрый час приехал я на заставу. Рушилась моя надежда на получение двух работников в свое распоряжение.

Предчувствие не обмануло.

В Лепсинске комендант участка Николаев в ответ на мою просьбу дать в помощь двух оперативных работников-казахов сказал:

— Не могу. Видите, что творится на границе? Но одного человека дам. Берите Бадамбаева.

Я попробовал убедить коменданта, что одного мало и возложенную задачу будет трудно выполнить, но напрасно.

Николаев упрямо твердил:

— Все понимаю. Хотел бы помочь, но люди нужны для усиления границы. Поиски нарушителей границы вести надо?..

— Не дать никому уйти в Китай — тоже надо! — в тон ему ответил я.

— Ну вот, видишь. Сам прекрасно все понимаешь. Действуй!

Аширбек Бадамбаев оказался на редкость живым и общительным пареньком. Грамотой он не блистал, бумаг избегал, но зато делал все с улыбкой, быстро и знал столько людей, так они приветливо встречали его, что, проработав с ним всего несколько дней, я понял: у этого человека прирожденный дар разведчика. Он один может заменить многих.

Познакомившись с Аширбеком, спросил у него:

— Ты, случаем, не знаешь приказчика Карима, который частенько возит мед в Семипалатинск?

— Как не знать, — живо ответил Аширбек. — Знаю. Жуликоват немного, но верить можно. У лепсинцев он свой человек. Все равно кто: батрак, бедняк, кулак — все доверяют ему!

Бадамбаев Аширбек.

Найти Карима не составило большого труда. Житель «тишайших» мест принял нас с Бадамбаевым вечером. Узнал старый знакомый и меня.