Холли Блэк - Малефисента. Сердце вересковых топей

– Вставай, – шепотом сказала ему Аврора и тут же сорвалась на крик: – Вставай же! Поднимайся!

В ответ громко закаркали рассевшиеся на ветках у нее над головой вороны.

– Тихо! – прикрикнула на них она.

Она уже поняла, что принц не спит заколдованным сном. Он умер.

Аврора наклонилась вперед. Ее локоны коснулись щеки и шеи принца. Будь Филипп жив, он вздрогнул бы от щекотки.

Аврора сделала глубокий вдох и прижалась ртом к его холодным мягким губам. Затем выпрямилась, собираясь в последний раз взглянуть на Филиппа. Но опустив глаза, она заметила произошедшие с ним удивительные перемены. Мертвенно-синие губы принца порозовели, вслед за ними начало розоветь от прилива горячей крови и все его лицо.

Еще немного – и случилось невероятное: Филипп открыл глаза, а затем сделал вдох. Пусть робкий, неуверенный, но вдох!

– Аврора, – сказал Филипп, сильно, до боли, схватив ее за плечо. – Беги. Он прямо позади тебя. Беги!

Факелы в подземелье не горели. И керосиновые лампы тоже. Не было и окон, сквозь которые можно было увидеть звезды. Впрочем, Филипп не мог с уверенностью сказать, что сейчас – ночь? день? Оставалось лишь сидеть, прислонившись спиной к холодной железной стене, и думать. Во всяком случае, пытаться думать.

Раненый бок все еще болел, но теперь боль стала тупой, не такой жгучей, как тогда, когда его везли в повозке со связанными руками и ногами, и засунутой в мешок головой. Тогда он знал, что истекает кровью, хотя и не мог сказать, насколько сильно. Чувствовал лишь, как намокла прилипшая к его телу рубашка. От боли он то терял сознание, то вновь приходил в себя. А потом наступил момент, когда его приволокли в эту камеру, сдернули с головы мешок, и он увидел лежащую на полу Малефисенту. От ожога железом вся ее кожа покраснела так, словно фея была брошенным на сковороду куском мяса.

Потом солдаты ушли, унеся с собой горящие факелы, и в железной клетке наступила бескрайняя ночь. Провозившись какое-то время, Филипп смог развязать себе руки и ноги и подполз к Малефисенте. Сняв свой дублет, он свернул его и подложил фее под голову, потом разорвал на себе рубашку и перевязал свою рану. Чтобы успокоить бешено бьющееся сердце, сосчитал сначала до десяти, потом до двадцати, потом, чтобы не мелочиться, сразу до сотни. И принялся размышлять.

Теперь, когда Малефисента очнулась, ему стало спокойнее, хотя опасность, конечно же, еще не миновала. Если честно, Филипп опасался, что их с Малефисентой убьют сразу же, как только привезут сюда, но их похитителей что- то задерживало, заставляя откладывать казнь. Поразмышляв хорошенько, Филипп пришел к выводу, что лорд Ортолан ожидает прибытия графа Алена. Возможно, лорд Ортолан был не вправе единолично отдать приказ казнить пленников. Или, скорее всего, не хотел – и правильно делал, – чтобы в случае чего Ален все свалил на него.

Однако много времени это ни Филиппу, ни Малефисенте не давало. Ален мог появиться здесь в любую минуту, и тогда...

План лорда Ортолана был очень прост и потому очень хорош. Если даже Аврора заподозрит, что дело нечисто, то после того, как Филипп и Малефисента будут мертвы, она все равно ничего не сможет ни проверить, ни доказать.

Каждая проведенная в железной клетке минута все сильнее ослабляла фею, в этом принц нисколько не сомневался. Он заметил, что, когда лорд Ортолан вышел из их клетки и вслед за ним ее покидал последний из солдат, Малефисента покачнулась так, словно вот-вот упадет. Филипп понял, что она держалась из последних сил, чтобы сделать вид, будто с ней все в порядке и плевать она хотела на ваше железо.

– Вам очень плохо? – сочувственно спросил он.

– Я в порядке, принц, – голос ее звучал глухо, словно она говорила сквозь стиснутые зубы. – Во всяком случае, буду в порядке, как только выберусь на свободу.

– О, даже немного страшно, – заметил Филипп.

– Только немного? – теперь по голосу Малефисенты чувствовалось, что она улыбается.

– В детстве я видел фею – или думал, что видел ее. Она была такой маленькой, что могла бы летать верхом на ласточке. А я верил, что, если поймаю ее, она исполнит мое желание.

– С какой стати она должна была исполнять твое желание? – раздраженно спросила Малефисента.

– Моя няня рассказывала мне сказки о том, как феи исполняют желания, – ответил Филипп. – Ту фею мне, разумеется, поймать не удалось, но я же видел, видел ее! А мне никто не верил, что я ее видел. Мама сказала, чтобы я перестал выдумывать и лгать.

Малефисента промолчала.

– А няня сказала, что, если бы это была настоящая фея, она укусила бы меня или наложила проклятие, – продолжил принц и тяжело вздохнул. – А еще... Еще она сказала, что если я действительно увижу фею, то должен буду ее убить. А насчет той феи она, как и мама, решила, что я все выдумал. Или мне приснилось.

– Если ты думаешь, что я могу по своему желанию вызволить нас отсюда, то ты ошибаешься, сын короля, – сказала Малефисента.

– Когда я впервые увидел Аврору, мне показалось, что она одна из вас – тоже фея из легенд и сказок. Она появилась словно в ответ на мое желание. Как сон. Мне кажется, я полюбил ее сразу же, действительно с первого взгляда.

Малефисента хмыкнула.

– Вы правы, – согласился Филипп. – Но тот желторотый, потерявший голову от любви юнец, каким вы видите меня, несколько месяцев прожил с Авророй в одном дворце, под одной крышей. И все это время постоянно был рядом с ней. Видел ее доброту. Сидел вместе с ней в саду по ночам, когда ей не спалось. Она часто не спит – боится, что опять может не проснуться.

Услышав это, Малефисента издала негромкий звук, похожий на стон.

– Я в самом деле очень люблю ее. Вы, конечно, можете мне не верить, но я собираюсь доказать вам это, когда помогу нам обоим выбраться отсюда, а затем спасу ее.

– Пожалуй, ты вовсе не такой противный ухажер Авроры, как мне казалось, – слабым голосом наконец сказала Малефисента. – Но понравишься мне еще больше, если сдержишь эту клятву.

Вообще-то слова, которые Малефисента объявила его клятвой, Филипп произнес совершенно искренне, однако слова – это всего лишь слова, и их недостаточно. Нужен план действий. Пока что все, что можно было считать планами Филиппа, строилось на магических способностях Малефисенты, которые фея могла бы применить, не будь она окружена железом. Например, выгнуть железные прутья решетки или превратить его, Филиппа, в муравья точно так же, как превращала Диаваля в дракона. Тогда он выйдет, похитит ключи от темницы и освободит Малефисенту. Фантазии, одним словом.

Теперь же, чем больше Филипп размышлял, что же ему предпринять на самом деле, тем сильнее ощущал себя тем самым желторотым юнцом, каким описал себя Малефисенте.