А. Грин - Мир приключений, 1923 № 03

— Мне кажется, вы несправедливы к нему, дядя, — ответил я.

— Возможно, что ты и прав, — сказал он — должно быть, она славная девушка, если Стефан готов ради нее отказаться от наследства.

Я воспользовался удобным случаем и начал защищать Стефана с таким красноречием, что мой кузен, наверное, одобрил бы меня. Дело кончилось тем, что старик смягчился и послал телеграмму Стефану, в которой звал его к себе в среду вечером. Очевидно, профессор преодолел свое предубеждение против мисс Фабер; он был фанатиком в вопросах наследсвенности…

— Наследственности? — с любопытством переспросил Манфред — какое это имеет отношение к мисс Фабер?

— В точности не знаю, — ответил Менсей — до профессора дошли слухи о том, что ее отец умер в убежище для страдающих запоем. Я считаю эти слухи неосновательными.

— Что произошло вчера вечером? — спросил Фэр.

— Я услышал, что Стефан приехал, — продолжал Менсей — я ушел в свою комнату и провел вечер, разбирая корреспонденцию. Около половины одиннадцатого я спустился вниз, но профессор еще не возвращался. Из окна я увидел свет в лаборатории и подумал, что разговор профессора с сыном сильно затянулся. Я счел это хорошим признаком и лег спать в надежде, что все уладится.

В восемь часов утра меня разбудила экономка, которая сказала мне, что профессора нет в его комнате. В этом я не увидел ничего особенного: дядя часто работал до поздней ночи в лаборатории и незаметно засыпал в кресле. Я всегда протестовал против этой привычки, но дядя не выносил ни малейшей критики.

Я одел халат и туфли и прошел в лабораторию. Я увидел его лежащим на полу. Он был мертв.

— Дверь в лабораторию была открыта? — спросил Гонзалез.

— Она была полуотворена.

— А калитка в галлерее?

— Тоже самое.

— Вечером вы не слышали никакого шума, раздраженных голосов?

— Я не слышал ничего.

Кто-то постучал, и Менсей подошел к двери.

— Это Стефан, — сказал он. Минуту спустя в комнату вошел Стефан Тэблмен в сопровождении двух сыщиков. Он был очень бледен. Здороваясь, он улыбнулся своему кузену, и Манфред заметил его огромные выдающиеся клыки. Все остальные зубы были нормальной величины.

Стефан Тэблмен выглядел настоящим великаном, и Манфред, взглянув на его огромные руки, задумчиво закусил губу.

— Вы слышали печальную новость, мистер Тэблмен?

— Да, сэр, — сказал Стефан дрожащим голосом, — могу я видеть отца?

— Немного погодя, — ответил Фэр, и голос его звучал жестко — скажите, когда вы видели в последний раз вашего отца?

— Я видел его в живых вчера вечером, — ответил поспешно Стефан Тэблмен — я был у него в лаборатории по его приглашению; мы вели с ним длинный разговор.

— Сколько времени бы пробыли с ним?

— Приблизительно, около двух часов.

— Разговор носил миролюбивый характер?

— О, да! — воскликнул Стефан. — В первый раз за целый год мы спокойно обсуждали с ним один вопрос.

— Темой разговора была ваша предстоящая женитьба на мисс Фабер?

— Вы правы, мистер Фэр, — спокойно ответил Стефан.

— Вы затрагивали и другие темы?

Стефан с минуту поколебался.

— Мы говорили о деньгах, — сказал он наконец — отец перестал выдавать мне деньги, и я находился в довольно затруднительном положении. Он обещал исправить это дело и заговорил… о будущем.

— О своем завещании?

— Да, сэр. Отец сказал, что он думает изменить свое завещание. — Стефан взглянул на Менсея и улыбнулся — мой кузен оказался очень настойчивым адвокатом, и я глубоко благодарен ему за его отношение ко мне в эти тяжелые времена.

— Когда вы оставили лабораторию, вы вышли через боковой ход?

Стефан утвердительно кивнул головой.

— И вы заперли за собой дверь?

— Отец сам запер дверь, — сказал он — я слышал, как повернулся ключ в замке, когда я шел по аллее.

— Можно ли открыть дверь снаружи?

— Да, — сказал Стефан — ключ от двери всегда находился у отца. Я, кажется, не ошибаюсь, Джон?

Джон Менсей подтвердил его слова.

— Следовательно, если он запер за вами дверь, ее мог открыть только кто-нибудь, находившийся в лаборатории? Он сам, например?

Стефан вспыхнул.

— Я не совсем понижаю, что означает этот допрос, — сказал он — сыщик сказал мне, что отец был найден мертвым. Вы выяснили причину его смерти?

— Я думаю, он был задушен, — спокойно ответил Фэр. Молодой человек отшатнулся.

— Задушен! — прошептал он — но у него не было врагов!

— Это мы и должны выяснить, — сухо сказал Фэр, — вы можете итти теперь, мистер Тэблмен.

Поколебавшись с минуту, молодой человек вышел из комнаты. Через четверть часа он вернулся; лицо его было покрыто смертельной бледностью.

— Ужасно, ужасно! — бормотал он, — бедный отец!

— Вы собираетесь быть доктором, мистер Тэблмен? Я слышал, что вы работаете в госпитале, — сказал Фэр — согласны ли вы со мной, что ваш отец был задушен?

Стефан кивнул головой.

— Похоже на то, — сказал он, с тру — дом выговаривая слова, — я не мог произвести подобный осмотр: ведь он мне не посторонний человек…

Манфред и Гонзалез молча возвращались домой под впечатлением только что виденной сцены.

— Вы обратили внимание на его клыки? — прервал молчание Леон с каким-то торжеством в голосе.

— Я заметил также и его неподдельное отчаяние, — сказал Манфред.

— Очевидно, вы не читали прекрасную монографию Мантегацца «Психология страдания», ответил с усмешкой Леон, — вероятно, вам незнакомы и его «Синонимы выражения», откуда вы могли бы узнать, что выражение горя невозможно отличить от проявления раскаяния.

Манфред взглянул на своего друга со спокойной улыбкой.

— Всякий, кто не знает вас, Леон, скажет, что вы убеждены, будто профессор Тэблмен задушен собственным сыном.

— После жестокой ссоры, — прибавил Гонзалез.

— Когда молодой Тэблмен ушел, вы снова вернулись в лабораторию. Нашли вы там что-нибудь?

— Только то, что и ожидал найти, — ответил Гонзалез. — Я знал, как было совершено убийство, ибо это было убийство, — в тот момент, когда я вошел в лабораторию и увидел термос и втулку из ваты.

Внезапно он нахмурился и остановился.

— Santa Miranda! — воскликнул он. Гонзалез всегда клялся этой несуществующей святой, я совершенно забыл!

Он оглянулся по сторонам.

— Здесь есть одно место, откуда мы можем позвонить по телефону, — сказал он, — хотите пойти со мной?

— Я сгораю от любопытства, — ответил Манфред.

Они вошли в какую-то лавку, Гонзалез подошел к телефону и назвал номер. Это был номер телефона, который стоял на столе покойного профессора.