Василий Винный - Записки заключенного

В высшей степени зеки любили психологию. Если книг по английскому и на английском в зоне было, как в небольшой школьной библиотеке, то психологических штудий могло набраться на библиотеку заштатного ВУЗа.

Довольно любознательный и долго сидящий зек мог стать неплохим специалистом в этой области гуманитарного знания. Причем, не стоит забывать, что окруженный таким количеством людей, изучающий психологию мог сразу подтверждать теоретические знания на практике.

Один из моих очень близких товарищей, всю молодость отпивший и отхулиганивший, за одиннадцать лет в зоне так продвинулся в изучении экономики и психологии, что общаться с ним иногда становилось тяжело. Он просто «выносил» мозг различными теориями и терминами. У него была мечта освободиться, заняться бизнесом и добиться большого успеха. И он к ней понемногу шел.

Для многих зона стала временем преодоления себя, кардинальной ломкой мышления. Временем обретения мечты и начала пути к ней. Временем осознания того, что для того чтобы чего-то добиться, нужно работать. И временем неустанной работы. Для многих зона стала временем Великой Надежды и подъема над собой…

А потом… Потом пришло окончание срока, освобождение и крушение надежд.

Вася из зоны поехал по замене режима в ИУОТ. Там он начал пить, получил кучу нарушений, и его снова посадили. Парень, который изучал психологию с экономикой, сейчас работает резчиком по камню и постоянно пьет. Еще один мой товарищ, весь срок мечтавший после освобождения уехать на Гоа и даже разработавший для этого план, женат и живет в Минске. Кирилла я недавно видел, он меня не узнал, я и не настаивал. Внешний вид не выдал в нем директора центра саморазвития. Я, в принципе, не знаю ни одного человека, который после освобождения достиг своей мечты, к которой стремился в зоне. И думаю, что таких людей будут единицы…

В зоне все встает с ног на голову, и тот, кто на свободе был представителем социального дна, в колонии не просто всплывает, но расцветает.

Публика в зоне была очень разношерстной. Сидели представители всех слоев населения: от полуграмотных гопников до бывших кандидатов и замминистров. Мой знакомый любил повторять: "Хорошо, что сейчас сидим, когда в зоне можно встретить множество приличных и образованных людей. Лет десять назад мы бы не встретили в лагере столь замечательное общество"…

В зоне сидеть было бы гораздо проще, если бы там не было зеков. Несмотря на весь дурдом, который создавала администрация, наибольшие проблемы доставляли друг другу заключенные. Об этом задумывался не только я, но и многие мои товарищи.

Если быть абсолютно честным, то после отсидки я несколько разочаровался в мужской части населения нашей Родины. Больших сплетников, завистников, и более слабых личностей, чем те, кого я встречал среди зеков, мне видеть не приходилось. Естественно, не все проявляли подобные качества, но большинство.

Вообще, зона – это прекрасная проверка "на вшивость". Побывавшие там либо окончательно опускаются, прогибаясь под общие настроение и порядки, либо, если есть какой-то моральный стержень и хоть немного мозгов, характера и желания работать над собой, сохраняют себя и становятся сильнее. Хотя какая-та профдеформация происходит в любом случае, и волей-неволей вовлекаешься в господствующую в зоне систему ценностей.

А основная ценность там (на словах) – это "быть мужиком". Не мужчиной, а именно мужиком. Помню, один раз я сказал группе осужденных: "Здравствуйте, мужчины!". Что после этого началось! Из их сумбурных и крайне эмоциональных объяснений я понял, что они не мужчины. Нет, они – мужики! "Потому что пи..ор тоже мужчина, но не мужик," – сказал мне зек, любящий и умеющий порассуждать о Боге, Духе, взаимопомощи, о мужиках и их отношении к матери. Это был «мужик», получивший 25 лет за то, что пьяный вместе с братом избил и зарезал беременную девушку и еще кого-то. Редкая мразь и стукач, который через полчаса после разговора с тобой мог пойти и сдать тебя. Либо попробовать «съесть» ради собственной выгоды или поднятия жизненного тонуса.

"Съесть", «схавать» или более грубо – «сожрать» значило построением всяческих комбинаций, интригами, или просто давлением на психику подчинить человека или лишить его каких-то преференций со стороны администрации. Вообще уничтожить. Несмотря на "арестантское единство", первым и основным занятием зеков было «жрать» друг друга. Помню, как мне с восхищением рассказывали о людях, которые плели интриги такой сложности, что под «молоток» попадала куча людей из разных отрядов вместе с выбранной жертвой, причем, никто не мог догадаться "откуда ноги растут", и против кого именно интрига.

Я этим тоже восхищался, потому что не воспринимал, как подлый поступок, а видел лишь мастерское исполнение.

Второе прекрасное выражение – «подкусывать». "Подкусывают", когда хотят «съесть» или просто морально прибить. «Подкусывание» – довольно тонкий инструмент. Практически все шутки у зеков грубые, но при разговоре и подколках стараются держаться в определенных рамках. Оскорбительно шутят только за глаза.

Так вот, «подкусывание» происходит на очень тонкой грани между грубой шуткой и оскорблением. Вначале «подкусывают» осторожно, прощупывая почву и проверяя рекцию. Если собеседник «хавает» это (т. е. принимает, не давая отпора), шутки становятся наглее, злее и агрессивнее, пока не перерастают в прямые оскорбления. Естественно, отношение к жертве таких «подкусываний» становится соответствующим, и ее уже начинает гнобить весь дружный коллектив, рассказывающий друг другу об арестантском единстве. Более-менее адекватное меньшинство в этих подколках не участвует, оно вообще стараются держаться подальше от этой части лагерной жизни, но и помогать жертве никто не собирается…

У многих зеков есть «кони». «Конь» – это слуга. В «кони» можно попасть за косяки, в «кони» могут «прибить» (силой или хитростью против воли), «конем» можно стать по собственному желанию, если никто не помогает с воли. Если сидишь давно и наметан глаз, то, глядя на новичка, сразу и практически без ошибок понимаешь: «конь»!

Людей, которые будут «конями», определить довольно легко. У них на лицах есть некоторая печать «недалекости» и "косяковости".

«Конь» должен выполнять все поручения своего хозяина. Он готовит, стирает, греет воду на чай и мытье, бегает по разным поручениям, развлекает хозяина. Вообще, «коней» не жалеют и периодически гнобят, в зависимости от хозяев, и глумления бывают разные, пожестче или помягче. «Коней» периодически поколачивают за всевозможные косяки или чтобы помнили свое место.