Жюль Верн - Маяк на далеком острове; Болид; Малые и неоконченные произведения; Драматические произведения

Вопреки моим предположениям он не придумывает сначала характеры героев и события нового романа, а позже изучает место действия в одной или нескольких странах. Напротив, он прежде всего знакомится с историей и географией тех или иных стран, даже не пытаясь что-либо сочинить, до тех пор, пока не опишет их полностью и подробно. Личности, главные события и эпизоды романа постепенно зарождаются в его голове во время чтения, являющегося самоценным занятием, а не простым источником полезной информации для книги. Самые разнообразные сведения по физике, химии, астрономии и естественной истории обильно насыщают его романы; ему не надо годами отыскивать эти данные в научных трудах. Подобного рода издания были его любимыми книгами с ранних лет, и весь собранный им материал он хранит в своей памяти или собирает в огромной картотеке, постоянно пополняемой в ходе чтения книг, журналов и газет. Он игнорирует всё, что не связано с путешествиями, открытиями, природными явлениями, необычайными происшествиями или личностями либо не может каким-нибудь образом быть использовано в его будущих книгах.

В отношении выбора стран, которые становятся местом действия его романов, Верн руководствуется одной идеей, и мне самому никогда бы не удалось угадать ее. Его замысел состоит в описании всего земного шара, и писатель перебирается из одного региона в другой в некоем заранее предопределенном порядке, не пересекая своих прежних маршрутов, кроме как в случае крайней необходимости, и при этом так быстро, как только возможно. Таким вот образом он «объехал» уже многие материки и, учитывая количество его романов, способен воплотить свой план до конца. «Хватит ли мне времени на это?» — улыбаясь, спрашивает он. Верн надеется, что хватит, если он сумеет не потерять ни одного дня. Он регулярно пишет по два романа в год, но издателю передает только один, чтобы книги не появлялись слишком быстро, одна за другой. Тем самым всегда сохраняется некоторый запас, и готовые романы ждут своей очереди. По вечерам он ложится спать в восемь часов. В четыре утра уже пробуждается и работает до девяти. Таков его образ жизни, если только Верн не отправляется в путешествие. Писатель надеется точно так же распределять свое время как можно дольше. «Мне надо работать, — добавил он. — Работа стала для меня жизненно необходимой функцией. Когда я не работаю, мне кажется, что я перестаю жить».

Именно в этот момент нас приятно удивило появление госпожи Верн. Представьте себе корону красивых седых волос над круглым, свежего оттенка лицом, большие светлые, постоянно смеющиеся глаза, девический рот, полный доброты и нежности, — и вы получите набросок ее портрета. К простоте манер мужа добавьте живость и грацию, к его чистосердечию — некоторую наивность языка и души, заставляющие предположить, что волосы могут быть припудрены, а легкие знаки, оставленные временем на еще цветущем лице, сделаны, чтобы обмануть мир, кисточкой художника-миниатюриста, — и портрет будет полным. Она заговорила об Италии, вспоминая роскошный прием, совершенно особенным образом устроенный ее супругу в Венеции.

— Знаете, — сказала госпожа Верн, — они иллюминировали фасад гостиницы и написали имя мужа огоньками.

Потом она рассказала о любезном господине, посетившем Верна в Неаполе, чтобы высказать писателю свое восхищение, и не назвавшем себя. Потом оказалось, что это был австрийский эрцгерцог, приславший писателю из Вены блестящее историческое исследование [941]. И все это мадам Верн рассказывала с какой-то исключительно любезной и удивленной интонацией, как сделала бы супруга только что вышедшего из неизвестности писателя, объявляя о первых неожиданных удовольствиях, принесенных ей славой мужа. И почти такую же неосведомленность о собственной популярности продемонстрировал господин Верн, внезапно спросивший меня:

— А вы знаете, что мои книги переведены на многие языки?

Хозяйка любезно сообщила мне также, что ее муж уже несколько лет является городским советником Амьена и выполняет свои обязанности весьма усердно. И сам хозяин не раз возвращался к этой теме, словно показывая, что ему сподручнее говорить о городской администрации, чем о литературе. Госпожа Верн между тем выразила сомнение в том, что его переизберут на следующий срок. Когда же я удивленно спросил, почему она в этом сомневается, она, став серьезной, вполголоса ответила:

— Прилив демократии, любезный; ςа monte, ςа monte partout [942].

Потом оба супруга поведали мне о ненарушаемом покое провинциальной жизни, раскрыв передо мной свою душу до самого дна. Достаточно сказать, что ни один из них вот уже восемь лет не был в Париже. Самое большое их развлечение состоит в посещении два раза в неделю местного театра, где дают какую-нибудь комедию или оперу. В эти необычные вечера, дополняя, так сказать, праздник, они обедают в гостинице, расположенной напротив театра, «словно молодые супруги в свадебном путешествии». Оздоровительные прогулки, редкие визиты, работа по дому, литературное творчество и чтение — все это совершается ежедневно, в строго определенные часы, словно во имя соблюдения однажды установленного распорядка дня. Кто бы мог когда-либо предположить, что так живет человек, выдумавший множество чудесных историй, столько странных персонажей, отличающихся беспорядочным и беспокойным образом жизни, перелетающих, подобно ласточкам, из одной страны в другую в поисках непредвиденных приключений и бурных потрясений?

А чтобы познакомить с приветливостью и простодушием супругов Верн, чтобы дать представление об их спокойной и размеренной жизни, в которой малейшее необычное событие вызывает любопытство и становится предметом обсуждения, я должен рассказать об одном маленьком эпизоде нашей милейшей беседы. Он мог бы быть с успехом использован в комедии, став характерным приемом для описания «атмосферы». Мягко упрекнув меня за то, что я не пришел пораньше, дабы позавтракать с ними, супруги спросили, в каком кафе я завтракал. Я не помнил названия ни заведения, ни улицы.

— Сейчас определим. По какой улице вы шли с вокзала?

— Я пошел по такой-то улице, добрался до площади и свернул налево.

Тогда супруги назвали мне несколько ресторанчиков, описав их вывески, вестибюли, некоторые другие особенности каждого из них. Ни одно описание не подходило к моему кафе.

— И все-таки в каком-то из них вы побывали... В каком же?

Госпожа и господин Верн начали обсуждать этот вопрос между собой: возможно, то, возможно, другое... А может быть, я упустил какую-то деталь?

— Вы уверены, что свернули налево?

— Разумеется.

— А какое расстояние вы прошли?