Жюль Верн - Маяк на далеком острове; Болид; Малые и неоконченные произведения; Драматические произведения

— Дитя мое, поверьте моему опыту. Не тратьте понапрасну силы. На этом пути вы не создадите новый жанр; в лучшем случае — пикантно оживите, казалось бы, давно почившее направление. Распахивайте ту борозду, которую позволили вам открыть случай или природный гений. Вы обретете здесь деньги и славу, при условии, что не собьетесь с пути. Давайте договоримся, что вы начиная с нынешнего дня будете отдавать мне по два готовых романа в год. Договор подпишем завтра...

Жюль Верн подписал договор и не нарушает его условия до сих пор. Его продукция появляется столь же регулярно, как созревают яблоки в его родных краях. Она, правда, куда обильнее, потому что дает по два урожая в год: весной и осенью. Ничто в мире не способно помешать его творчеству. Война и революция изматывали Францию, но и они не смогли вырвать перо из отважных и неутомимых верновских рук. Только что вышел в свет семьдесят седьмой том сочинений Жюля Верна. Семьдесят восьмой расцветет в пору роз, семьдесят девятый созреет вместе с виноградом, и, если то будет угодно Богу, через каких-нибудь двенадцать лет сотый том завершит всю серию. В тот недалекий день амьенские здания расцветятся флагами, как, впрочем, несомненно, и все магазины господина Этцеля, обязанного большей долей своего богатства удивительной верновской плодовитости.

Когда я сделал романисту комплимент по поводу его творческой активности, он добродушно ответил:

— Вам не следует меня хвалить. Работа стала для меня единственным источником настоящего счастья. После того как я заканчиваю книгу, не нахожу себе места до тех пор, пока не начну следующую. Праздность приносит мне только муку.

Писательский день строго регламентирован. Просыпается Верн на рассвете, до одиннадцати часов работает, потом, позавтракав, отправляется в Промышленное общество, в здании которого оборудованы читальные залы. Там он знакомится с газетами и журналами и читает их в раз и навсегда установленном порядке: сначала берет «Тан» [982], потом «Фигаро» [983], затем «Голуа» [984]. Верну было бы трудно отказаться от этой последовательности, во всяком случае он стал бы менее доволен жизнью. В дни, когда заседает муниципальный совет, Жюль Верн лишается часов, отведенных для чтения, потому что к своим муниципальным обязанностям относится чрезвычайно ответственно. Так вот и течет в почти монастырском спокойствии жизнь этого литератора, неутомимого создателя приключенческих произведений. Где черпает он сюжеты, каким образом отбирает их для своих романов? Жюль Верн не замедлил удовлетворить мое любопытство по этому поводу. Он даже добавил чуточку кокетства. У него вырвалось замечание, казалось, отвечающее на критику, каковой не преминули бы его озадачить (ее адресуют всем крупным писателям): «Не думайте по меньшей мере, что все мои сочинения — импровизация. Они стоят мне значительных усилий. Я переписываю и переделываю их по многу раз, прежде чем отправить в печать».

Писатель показал мне одну из находящихся в работе рукописей. Каждая глава основывается на многочисленных замечаниях, касающихся характера персонажей и диалогов. Потом Верн пишет ее карандашом. Это всего лишь первый черновик, по которому автор затем проходится чернилами, внося изменения в некоторые сюжетные линии. Но завершает он правку только после того, как рукопись подошла к концу и найдена развязка, являющаяся важнейшей частью всего произведения. Чтобы роман понравился, надо развязку, да и весь сюжет сделать оптимистическими и замысловатыми. А еще необходимо, чтобы молодой читатель не мог легко догадаться, чем всё закончится. С этой точки зрения, неоценимую помощь господину Жюлю Верну оказывают долгие часы чтения в Промышленном обществе. Достаточно какого-нибудь факта, простой телеграммы, отклика, и у писателя зарождаются неожиданные комбинации. Так произошло с объявлением агентства Кука [985], откуда Верн позаимствовал идею путешествия вокруг света за восемьдесят дней. Составив план, он принимается изучать материалы, собирает все книги, относящиеся к тому уголку Земли, где будет развертываться драма, зарывается в «Географию» Элизе Реклю [986]. Это самый мучительный этап в работе над книгой. Остальное кажется детской игрушкой...

— Жорж Санд [987]я обязан одним из самых удачных своих романов. Это она подсказала мне идею сочинить «Двадцать тысяч лье под водой». Хочу показать вам ее письмо от 1865 года.

Г-н Жюль Верн слишком методичен, чтобы напрасно искать листок бумаги. Тысячи посланий, доставляемых ему с четырех концов света, разложены в строгом порядке. Он направляется прямо к ящику, хранящему послание владелицы Ноана [988]; письмо это, как вы сами можете убедиться, составлено в весьма любезном тоне:

Благодарю Вас, месье, за Ваши чудесные сочинения, составляющие два тома очаровательных произведений [989], которым удалось отвлечь меня от глубочайшей скорби [990]и заставить переживать все повороты сюжета. Что касается Ваших романов, то я очень огорчена их быстрым окончанием и тем, что у меня нет для чтения еще дюжины подобных книг. Надеюсь, что скоро Вы увлечете нас в глубины морей и заставите своих персонажей путешествовать в таких подводных аппаратах, какие подвластны только Вашим знаниям и Вашему воображению. Прошу Вас выслать мне том, где ожидается появление англичан на Северном полюсе. Вы обладаете восхитительным талантом, а Ваше сердце заставляет его сверкать еще сильнее. Тысячу раз спасибо за те моменты, которые Вы заставили пережить меня, несмотря на мою скорбь.

Ж. Санд

На соседней каланче пробило два часа. Хозяин предложил познакомить меня с достопримечательностями Амьена, причем так настаивал, что я не мог отказаться от его сердечного предложения. По дороге к входной двери я заметил планисферу [991], прикрепленную к стене и исчерченную пересекающимися линиями.

— Я развлекался тем, что отмечал на этой карте маршруты всех путешествий, проделанных моими героями, — заметил Жюль Верн. — Но мне пришлось от этого отказаться. Теперь я уже больше этим не занимаюсь.

Еще я заметил стоящие рядами в библиотеке переводы верновских романов. Там представлены все языки мира: «Таинственный остров» на японском, «От Земли до Луны» на арабском, да еще с виньетками этцелевского издательства! Романист мог бы отправиться в любые широты — он уверен, что найдет там свои книги в библиотеках, причем даже в тех странах, где вовсе нет библиотек...

Мы неспешно шли друг подле друга по пустынной улице. И я не смог удержаться и не выразить Жюлю Верну удивление, с каким воспринял его затворнический образ жизни. Возможно ли, чтобы у человека, в совершенстве познавшего земной шар, не хватило желания собирать сведения на месте, вместо того чтобы выуживать их в книгах?