Олег Губайдулин - Палач демона

Заметив в глазах Готье немой вопрос, Артемьев поспешил напомнить: «Вишневое, это село на тамбовщине, где находится старая усадьба.»

– Этот тип с усами сказал, что Свету убил зверь, а зверь – он сам! – почти выкрикнул Георгий Степанович. Но его пули не берут. Я в него всю обойму всадил, а он только сидел, да ухмылялся!

– Наверняка вы с охранниками стали жертвами гипноза или какого-то галлюциногенного соединения, – предположил детектив.

– Ага! – ехидно кивнул Никитин. Следователь точно так же сказал. А трупы-то откуда взялись?

– Вас могли подвергнуть воздействию галлюциногена, а потом, пока вы беседовали с воображаемым молодым человеком, кто-то расправился с вашими охранниками, – выдвинул свою версию Готье. Ведь они тоже были не в себе и не могли оказать никакого сопротивления.

– Я еще не закончил, – не слишком вежливо оборвал его хозяин дома. Усатый спросил хочу ли я, чтобы Света вернулась? Я, конечно, ответил, что это невозможно, что она похоронена. Но он опять ухмылялся, мерзко так, и потом сказал, чтобы я не удивлялся, если она ночью явиться. Я должен буду произнести заклинание: «Входи, дочь ночи, впускаю тебя из любви и по своей доброй воле».

– И что дальше? – заинтригованно спросил Арно.

– Вчера я это сказал… – Никитин потянулся, было за бутылкой, но Артемьев выбил стакан из его руки. Стекло, ударившись об пол, разлетелось множеством мелких блестящих осколков.

– Довольно чушь пороть! – заорал Николай Михайлович.

– Не веришь? – спокойно и буднично, будто ничего особенного не произошло, спросил его Георгий Степанович. А Светланка-то пришла!

– Где она сейчас? – бесстрастно поинтересовался Готье.

– У себя в комнате, пошли, покажу, – Никитин, горестно вздохнув, тяжело поднялся и вышел из кабинета. Артемьев и Арно, недоуменно переглянувшись, последовали следом за ним.

Поднявшись по резной деревянной лестнице на третий этаж, хозяин особняка повернул направо и, миновав две двери, остановился перед третьей.

– Светочка, это я! – постучав, громко произнес Георгий Степанович. Повернув ручку, он распахнул дверь и вошел в комнату. За ним шагнули и двое его спутников. То, что они увидели, потрясло обоих до глубины души.

На кровати в синем спортивном костюме сидела юная красавица-блондинка и безучастно глядела на вошедших.

– Светик, это я, твой папа… – тихо сказал Никитин, осторожно подойдя к дочери.

Но в ответ не прозвучало ни звука. Больше того, девушка даже не взглянула на него… Зато ее огромные, небесно голубые глаза смотрели прямо на Арно.

– Здравствуйте, – вылетело из его уст, первое что могло прийти на ум в подобной ситуации. Но в ответ девушка не проронила ни звука. Она все так же пристально глядела прямо в глаза Готье.

– Доченька, ты кушать будешь? – склонился к ней Никитин. И вдруг подскочил на месте, как ошпаренный.

– Что ты наделала?! – заорал он.

Приблизившись на пару шагов, Артемьев и Готье, наконец, смогли увидеть то, что так разволновало отца девушки. На полу, за кроватью, в лужице свежей крови лежала мертвая кошка.

– Это же любимица ее матери, Кэтти! – обреченно выдохнул Георгий Степанович. Как ты могла? Ведь ты ее так любила!

Но дочь в ответ даже не повернула к нему головы.

– Она живая… – вдруг послышался с кровати глухой голос. А я – нет…

– Господи, за что?.. – взвыл Никитин и, обернувшись к гостям, попросил их выйти и подождать его за дверью. Сам же задержался. Вскоре Артемьев и Арно услышали его вскрик, а потом звонкую оплеуху. После чего из комнаты вылетел Никитин. Он обеими руками зажимал рану, зияющую на шее. Из нее текла кровь.

– Скорую, вызывайте скорую! – заорал Артемьев, скатываясь по лестнице. Арно, тем временем, вошел в комнату и, не обращая внимания на девушку, все так же неподвижно сидевшую на кровати, тщательно обыскал все вокруг.

– Зачем ты явился? – вдруг вновь послышался с кровати глухой и жуткий голос.

Оглянувшись, детектив заметил, что Светлана, произнося слова, даже не разжимала губ. Зато губы девушки были перепачканы свежей кровью…

– Что, Светлана, чье мясо вкуснее, кошки или папаши вашего? – усмехнулся он.

– Твоя еще вкуснее будет, – последовал ответ.

Осмотрев девушку, Арно не заметил на ее шее ни малейших следов страшной раны. Подняв руку в прощальном приветствии, он поспешно покинул комнату.

– Хорошо еще, что мать в клинике! – услышал он доносившийся снизу голос хозяина особняка.

Спустившись на первый этаж, он увидел, как Георгия Степановича укладывают на носилки двое медработников.

– Она бы такого не пережила! – продолжил сокрушаться Никитин.

– Да, – согласился стоявший рядом с ним Артемьев. Скажи, ну зачем ты ее сюда впустил?

– Так, дочь же, – последовал ответ. Машуля, пригляди тут за всем, – обратился к горничной Никитин. И ты, Вася, тоже…

– Шеф, я с вами поеду- возразил тот.

– Да вы недолго в больнице пробудете, – вмешался в разговор врач «скорой помощи». Заштопают вас, и можете назад ехать. Так все и вышло. Арно с Артемьевым, конечно же, отправились вслед за ним в больницу…

Глава 33

А привиделось есаулу следующее…

Будто проснулся он и пошли они с Федором дальше.

– Теперь давайте тихо, – попросил мужик есаула. Неровен час, рассердим деда Елса.

Тихо ступая и настороженно озираясь, оба вышли на лесную опушку. Со всех сторон ее тесной стеной обступали все те же сосны.

Посредине стоял невысокий деревянный столб высотой метра в два. К его верхушке был прибит диковинный череп, какого-то незнакомого есаулу животного. Закатное солнце бросало на него последние лучи и Константину Евгеньевичу на миг показалось, что ужасный череп приветливо улыбается ему… Он напоминал медвежий, однако был раза в три больше и с огромными, сантиметров по двадцать каждый, клыками. В пасти черепа Маматов разглядел окровавленную тушку зайца. Наперное, убили его совсем недавно, так как кровь все еще текла тоненькой струйкой. Ее рубиновые капли падали прямо на большой серый камень, лежавший возле подножия столба. «Видимо, жертвенник» – подумал есаул. Камень был украшен непонятными для Константина Евгеньевича руническими символами. Но то, что он разглядел в следующую минуту, поразило его еще больше. На траве, неподалеку от камня, валялась кожаная тужурка с красным бантом на лацкане, а рядом – штучные брюки и пара хромовых сапог. Подойдя поближе, есаул увидел, что вся одежда густо заляпана кровью.

Метрах в тридцати от столба, прямо в землю врос старый деревянный сруб. Бревна его почернели от времени и густо обросли мохом.

– Где же тут вход? – обернулся к Федору Маматов.

– Вы это, ваше благородие, не спешите, – последовал ответ. Когда я позову хозяина, так вы, будьте уж так добры, положите ему земной поклон. Очень уж он это любит. Но главное, молчите. Говорите только тогда, когда он сам вас о чем-нибудь спросит, – шепотом наставлял есаула Федор.