Олег Губайдулин - Палач демона

– Ну, все увидел, чего хотел? Понял уже, али как? – раздался позади него знакомый зычный голос.

– Увидел, понял … – пробормотал Константин Евгеньевич, хотя до конца и не взял в толк, что имеет в виду старец. И быстро спросил: «Скажите, как вы позволите мне к вам обращаться?»

– Да зови дедом Елсом, либо говори просто – дед! Я не обижусь. Старец отставил посох в сторону и сел в одно из кресел.

– Присядь и ты, гость. Пододвинь вон то, второе и садись, – велел он есаулу. Немного их тут у вас, я гляжу, – пробормотал себе под нос Маматов и попытался сдвинуть с места огромное кресло. Но оно оказалось таким тяжелым, что у него ничего не вышло.

– Да, ослабел, ослабел род людской… – проворчал хозяин. Встав, он схватил за деревянный подлокотник и одним движение пододвинул кресло почти вплотную к своему.

– Да садись, уж, – с досадой сказал он. Болит, рана-то?

– Ноет, проклятая, а иногда, будто огнем жжет! – ответил есаул.

– Сымай тряпье, – приказал дед Елс. Погляжу, чего там у тебя…

Осматривая свищ, он вдруг схватил Маматова за шею и, глубоко всунув палец в рану, несколько раз провернул внутри. Взревев от страшной боли, Константин Евгеньевич рухнул на деревянный пол. Старец же лишь молча покачал головой. Он внезапно встал и легонько ударил есаула по лбу тростью. Затем, пристально глядя Константину Евгеньевичу в глаза, медленно произнес: «Помирать тебе скоро…»

– Я знаю, – морщась от боли, кивнул Маматов. Затем к вам и пришел.

– У меня помирать надумал, что ли? – притворно удивился старец. Так я не священник, отпевать не стану…

– Нет, я за помощью к вам пришел, – не принимая шутки, ответил есаул.

– От смерти вылечить нельзя, а ты уже мертв… – серьезно ответил дед Елс.

– Ну, я тогда пойду, простите за беспокойство, – Маматов встал с пола и принялся натягивать рубаху.

– Ну, помрешь ты, а что тогда твоя любимая Наташенька делать станет? – ехидно спросил хозяин. Не одна она ведь, а с дитятею…

– Откуда ты…, вы знаете?! – изумленно спросил есаул.

– Не задавай глупых вопросов, – прозвучало в ответ. И слушай меня, не перебивай. Есть один выход, но примешь ли ты его?

– Приму! – закричал Маматов. Лишь бы с Наташенькой удалось свидеться!

– Тогда вот, что. Способ этот не только вылечит, но и даст тебе полное перерождение. Однако, прежним ты уже не будешь. Никогда не быть тебе тем, кем ты являлся до прихода ко мне. Теперь иди вон в ту дверку, приляг на полати и отдохни до утра. Завтра скажешь, что надумал.

– Да я уже сейчас согласен! – воскликнул Константин Евгеньевич, вперив горящие очи в старца.

– Я сказал, завтра! И вот еще что. Не вздумай выходить ночью. По нужде захочешь, так я там ведерко приготовил, – сказал дед Елс.

Молча кивнув, Маматов покорно вышел в указанную дверь. За нею тянулся недлинный коридор, озаряемый колеблющимся пламенем светильников. Слева он увидел дощатую дверцу и только лишь протянул к ней руку, как она сама по себе отворилась.

Войдя в комнату, он увидел, что она совсем небольшая и для ее освещения было достаточно всего одной свечи. Она стояла в медном подсвечнике и была черной. К дальней стене была вплотную придвинута широкая деревянная лавка, застланная парой тонких лоскутных одеял. В изголовье лежала подушка в чистой наволочке. Рядом стояло деревянное ведро.

Скинув сапоги, Маматов рухнул в постель и забылся тяжелым и беспокойным сном. Ему вновь снилась Наташенька и какой-то маленький мальчик со темными кудряшками. Малышу было года три. Сиял ясный весенний день. Солнце ярко и радостно ласкало их лица своими теплыми, веселыми лучами… Малыш бодро шагал по Елисейским полям Парижа, крепко держа Наташеньку за указательный палец своею маленькой ручонкой…

– «Кто он? Откуда взялся?» – недоумевал во сне Константин Евгеньевич. И вдруг ясный день сменили серые сумерки, а затем и вовсе все вокруг скрыла тьма. Наташенька, испуганно озираясь, схватила ребенка на руки и кинулась бежать. Послышался страшный рык. Откуда не возьмись, перед молодой женщиной возникла огромная уродливая тень ужасного создания. Наташенька вскрикнула и попыталась закрыть малыша собой. Но злобная тварь уже протянула к ребенку свои когтистые лапы…

Громко закричав, Маматов проснулся. Одеяло валялось на полу, а сам он, скорчившись, лежал посреди комнаты. Прошло несколько минут, прежде чем он с трудом осознал, что все увиденное им – лишь страшный сон.

– «Пить хочется» – подумал он, пытаясь выгнать из памяти страшный призрак из своего сна. – «Но ведь старец запретил мне покидать комнату до рассвета. Да, ладно, выйду осторожненько, он и не заметит!». Рассуждая таким образом, Константин Евгеньевич тихо приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Все было тихо. Прокравшись в залу, он попытался отыскать хотя бы кружку воды. Но безуспешно. Тогда он вспомнил, что накануне, совсем рядом со срубом видел студеный ручеек. – «Попью водички и вернусь!» – подумал он. Отодвинув три мощных, кованных запора, он открыл, правда, с большим трудом тяжеленную, обитую железом дверь. Выбравшись на поляну, есаул отправился по направлению к ручью. Утолив мучившую его жажду, он повернул обратно. И вдруг возле жертвенного столба заметил слабое движение. Бесшумно ступая и прячась за стволами сосен и елей, он подобрался поближе. Прямо перед столбом на земле сидело огромное существо, размером больше медведя. Сжимая что-то в огромных когтистых лапах, оно довольно урчало. А это «что-то», пытаясь вырваться из цепких когтей, отчаянно извивалось и хрипело. Подкравшись поближе, Маматов с ужасом понял, что жертва – человек. Тут существо, низко склонившись над ним, оскалило огромную красную пасть и перекусило обреченному горло. Мгновение спустя на жертвенный камень с костяным треском упала отгрызенная человеческая голова. Но самым ужасным оказалось то, что случилось после. Молочный свет полной луны был достаточно ярок, чтобы позволить Маматову увидеть самую суть кошмарного действа. Из тела убитого медленно заструилась призрачная синеватая дымка. И после того, как страшное существо издало несколько заунывных звуков, напоминающих заклинания, дымка эта стала принимать очертания сферической фигуры. И в тот самый момент, когда контур шара стал совсем явным, существо вдруг разверзло свою отвратительную пасть и с шипением принялось всасывать в себя эту синеву.

Увиденное повергло Маматова в глубокий ужас. Он лег на землю и, осторожно подобравшись к срубу, обнаружил, что вход открыт!

Есаул вполз внутрь. Но только собрался было запереть тяжелую дверь на все три засова, как ее буквально вырвало у него из рук. Взглянув наверх, он увидел старца. Тот стоял над ним в длинной белой рубахе. Она вся была перепачкана свежей кровью…