Михаил Бурлаков - Москва-21

Я неуверенной походкой иду к метро. Парнишка-гитарист, фальшивя высоким голоском, продолжает свой соло-сет строчками:

«Неее плааачь сооолнцеее Кааалииифоорниии,

Никогдааа ни о ком, слез своих не леей» (c) Баста

Оказавшись в метро я захожу в вагон, врубаю в наушниках оригинал услышанной песни и, втыкая в припев, пытаюсь унять свои скупые сопли. Сквозь беспросветную апатию я отписываюсь о случившемся Ване, своему товарищу-пророку с курса. Он, в свою очередь отвечает очень банальной фразой, позволяющей понять, что не все еще в моей жизни потеряно: «Да не вопрос. Приезжай ко мне, в холодильнике лежит бутылка»

– Ну что, а теперь рассказывай, – говорит мне Ванек, когда я выпиваю третью подряд стопку водки, ничем при этом не закусывая.

Я нахожусь у Вани на квартире где-то на Академке, раздавленный, но еще не до конца смирившийся. Мы сидим за кухонным столом, я сижу боком на маленьком диванчике, Ваня сбоку от стола на стуле. Ваня одет в свой домашний халатик, который он, сколько я его помню, носил всегда, и тапочки. На столе стоит литровая и уже порядком осушенная бутылка водки Absolut, которую Ванек охарактеризовал как «оставшуюся со дня рождения». Рядом две рюмки и какая-то закуска, на вид такая же завалявшаяся с тех же самых пор, что и бутылка. Квартирка у него двухкомнатная, потрепанная, с устаревшим ремонтом. Везде убрано – видна рука женщины, да и без этого я бы не поверил, что Ваня сам за собой ухаживает.

Ваня мой университетский товарищ, с которым у нас повелось общение с самого начала учебы. Мы частенько выбирались куда-нибудь, в клубы, на вписки, на дачи, тусили, угорали как могли. Говоря по правде, привычкой прибухивать я обязан ему. Ваня всегда очень прост во взглядах, но глубок в суждениях, чем и подкупает вокруг всех немногих любителей такой незамороченности и обыкновенности с умеренным налетом позитива. Ваня достаточно приземлен в своих амбициях, поэтому подрабатывает за 20 единиц курьером в свободное время. При этом Ваня глубок в своих убеждениях, что мир, каким бы он ни был, прекрасен, а жизнь – это дар, и ничто на свете не заставит его страдать, поэтому он всегда остается душой компании, которая разделяет такие ценности. Простой парень, верящий в дружбу до гроба, лишенный иллюзий, ловящий кайф в свободное время залипать за ситкомами и изредка покуривать траву. Такой гениальный распиздяй, у каждого бывает такой друг. Немудрено, что у него появилась в определенный момент девушка Даша – весьма вспыльчивая и экспрессивная татарка, с которой он каким-то образом умудряется уживаться уже второй год. Ваня по-своему уникален и по-своему невыносим. Но забухивать с ним горе и вести дискурс на политические темы – бесценно.

– Что рассказывать? – кривлю я в который раз лицо, от невозможности привыкнуть к горечи этого национального системообразующего напитка. – Все, это конец. Я… я не знаю, что теперь делать. Я больше не вижу будущего, Вань. Теперь. Без нее. Очень горько признавать, что ты был прав.

– Нууу… это ты брось, – Ваня вытягивает ноги вперед и откидывается на стуле. – Тоже мне, нашел из-за чего беспокоиться. Девушка его бросила. Поверь мне, беспокоиться надо, когда женщина в твоей жизни есть – вот тогда действительно конец, она из тебя действительно всю кровь выпьет…

Тут Ваня наклоняется ближе в мою сторону, и чуть сбавив тон, добавляет:

– Между прочим, мне кажется, что у моей месячные как раз из-за этого происходят. Я не удивлюсь, что это у них такая сектантская тема – пить нашу кровь, а потом проводить собрания под землей в балахонах или типа того… Хах… Когда женщины в твоей жизни нет, надо благодарить Бога, что он тебя увел от беды.

Я пытаюсь изобразить на своем лице нечто наподобие улыбки, но по отсутствию реакции Вани понимаю, что у меня это слабо получается. Да и вообще мне сейчас не до шуток. Внутри словно сдетонировал давно помещенный туда тротил:

– Вань, это все конечно здорово, но только мне реально херово, прям очень. И все эти твои гипотезы, основанные на случайных догадках и подъездном юморке, мне сейчас не доставляют. У нас ведь с ней так все хорошо начиналось, мы встречались уже три месяца, я представлял себе, как я сделаю ей предложение, как мы будем жить с ней, чем будем заниматься, все у нас будет…

– О, так тем более, раз несколько месяцев. Между прочим, мои теории научно доказаны, и вот тебе еще одна. Ты говоришь, что вы встречались три месяца. Есть такая теория, что парень после расставания страдает ровно треть того времени, которое они с девушкой были вместе. Такая теория пиздостраданий, – Ванино серьезное лицо расплывается в ухмылке, и он делает ремарку. – Ну, это если конечно он вообще будет страдать. Вот я лично не буду, мне вообще пофиг где, как, под каким соусом, кто и кого бросит. Я однажды все это прошел, чуть в окно не вышел, и решил для себя, что все! Ни одна, сука, дырка теперь меня в эту ситуацию не загонит. Думаю, если б ты знал, насколько мне похеру, ты бы со мной больше не общался. Так что вот. У тебя было три месяца, значит исходя из этой теории, тебе придется пожить с этим месяцок.

– Вань, какой месяцок? Мне кажется, я сегодня ночью кони двину, смекаешь? Внутри словно ядерный гриб.

– Ну, месяц это по теории, а так глядишь, за хорошее поведение скостят пару-тройку недель, в итоге отделаешься неделей, и все у тебя пройдет, – отмахивается Ваня и наливает нам еще по полной стопке. – Давай, за здоровье, а то его вечно не хватает.

– Ага, если жить этой мегаполисной жизнью, вот так как мы с тобой, то видится мне, мы и до тридцатки не дотянем. А я ведь… я ведь так ее любил, как же так? – У меня к горлу подступает ком глубочайшей досады, который чувствуется обычно, когда ты что-то случайно и безвозвратно проебал. Поэтому я беру быстро стопарь и опрокидываю. Анестезия успешно приглушает все активные процессы в организме. Мысли облегчаются, настроение улучшается, точнее, становится чуть менее донным, будто бы большое трехзначное число со знаком минус на единичку приблизилось к нулю.

Ваня тем временем, морщась, наливает себе сока.

– Слушай, а ты любил или был влюблен?

– Какая хер разница? Это всего лишь слова.

– Ну смотри. Моя Дашка проводит вполне четкую границу между этими понятиями. Мне-то, как я тебе уже говорил, вообще насрать на это, но вот Дашка это дело любит. Все ведь девчонки страдают такими философскими замашками. По ее мнению, любовь – это раз и навсегда… У нее это понятие стоит в один ряд с надеждой, судьбой и прочей белибердой, насколько я вообще уяснил. То есть, смотри, есть два человека, которые созданы друг для друга. Как свет и тьма, как инь и янь, как две половинки общего целого. Так вот, судьба их соединяет в течение жизни. Одни найдут друг друга раньше, другие позже, но так или иначе все будут вместе и счастливы. Зашибись, да? Как просто все оказывается у некоторых людей. А мы тут убиваемся зачем-то, бухаем… ну да ладно. Я тебе больше расскажу, я полазил по женским форумам, особенно по тем, где они обсуждают всю эту мутотень. Так ты прикинь, они все так или иначе верят в какие-то сказки. И я могу сказать, что сказка моей Дашки на слух просто как жиза по сравнению с другими сказками. Братан, там просто клиника. Я, наконец, понял кто и как придумывает секты и пишет на их основе всю эту оккультную мутотень…