Михаил Бурлаков - Москва-21

Не буду рассказывать вам все детали этой ночи, но скажу одно точно – после этого она останется в моей голове навсегда, как будто выгравировалось все до последнего сюжета в закоулках моей памяти, или было сделано тату, или загрузились терабайты информации на мою подкорку. Вот только я отчетливо запомнил то, насколько эта ночь знаменательна и бесконечно нежна. Попутно в ней происходит секс, неудачный секс, оргазм – ее, мой. Постоянные ласки, обнимашки, поцелуи, даже ванна с джакузи, в которой после всего вышеперечисленного мы лежим на спине, я снизу, она на мне, и обсуждаем все, что только приходит в голову.

Я просыпаюсь через пару часов после того как уснул. На улице уже начинает светать и оттого свет, проникающий сквозь прозрачные узорчатые шторы, наполняет комнату содержимым, которое при нем становится различимым. Я лежу на боку в одной простыне на бедрах и любуюсь этим совершенным существом, свернувшимся клубком рядом, кажется, пришедшим из других совершенных миров, вырванным из книг, специально явившимся в этот мир, чтобы подарить мне смысл.

Я еще долго лежу, мечтая остаться в этой постели навечно, и смотрю на нее, пока она не проснется.

Мы чудесно проводим это воскресное утро вместе, я учу ее играть на гитаре, она рассказывает мне про книги, которые она прочла недавно, и про то, что ей интересно в этой жизни. Потом мы мило прощаемся, и она довозит меня до Юго-западной.

Все последующие счастливые дни проходят как в тумане, словно я «ширнул по вене любовь, чуть с заражением блядства» и забылся. Порой я действительно хочу так сделать, правда судьба не дает мне такой возможности. Обычно это либо передоз, либо плохой товар, либо товар, который и сам не знает товар он или не товар, как ему вариться и как вливаться в кровь. Одним словом, беспонтовый, некачественный. Я даже не догадываюсь, что после этой встречи моя жизнь раз и навсегда изменится.

«Давай встретимся на Шаболовке, нам нужно поговорить» высвечивается последняя фраза в WhatsApp от нее. Сперва я не придаю ей особого значения, хотя, следовало бы.

Последние две недели оказываются из ряда вон выходящими. После той ночи, когда Вика стала моим ангелом, я постоянно хочу большего. Все свое время я трачу на то, чтобы выцепить ее, вытащить и побыть наедине, или же просто зацеловать где-нибудь в уголке. Хочется быть с ней вдвоем, быть с ней рядом, и чтобы она была со мной. Это ведь так просто: ты, она – соитие…

Но все не так, Вика постоянно занята чем-то: то семейными обязанностями, то встречей с подругами, то делами, то учебой, то спортзалом. Спортзал? Серьезно?! А то чем мы занимались тогда, в ту ночь, это разве не похоже на вид спорта? Самый древний на планете…

Она меня явно избегает, и я это понимаю. Я навязываюсь – она ускользает, я приближаюсь к ней – она отдаляется. Это невыносимо. Куда делась та романтика, те многозначительные взгляды, которые мы бросали друг на друга на парах, те секундные поцелуи, которыми мы умудрялись обмениваться между ними, при этом оставаясь в тени? Она чертовски хороша по сравнению со мной и никто не может открыть мне глаза на то, насколько я в действительности зависим, подвластен и одержим этим крайне животным чувством. Видимо человеческое существо всегда стремится быть слабым, выбирать путь наименьшего сопротивления, ведь так гораздо проще. Сразу можно рассчитывать на то, что тебя пожалеют. А ты ведь, сука такая, еще и жалости хочешь.

Как бы там ни было, она селится на станции Динамо и активно дает мне понять, что у нее нет на меня времени. Ах да, еще это гребаное правило! Мы решили, что не будем показывать, что у нас отношения. Какой же я идиот! Какой человек решит не показывать свои чувства, если они есть? Только тот, кто начинает играть несерьезно и хочет, чтобы если что-то пойдет не так, быстро и безболезненно слить партнера. Это со мной и происходит. Еще этот Ванек, сокурсник, прознавший о моей ситуации, как специально прямо-таки сдирает на лекции мои розовые очки, выдавая нечто вроде:

– Братан, ну очевидно же, что она хочет с тобой встретиться, чтобы расстаться.

Бляха, Ваня. Вот нахрена ты это говоришь? Понятно, что, правда глаза колит, но вот только я бы предпочел не знать время своей смерти заранее. Я даже разбиваю кулаком кафель на стене в своей ванной, досадуя от осознания очевидной житейской истины, что мужчина не может жить только без той женщины, которая может жить без него. Эта нестерпимая боль… и не оттого, что ты разбил кулак об кафель и капли цвета вишни падают в раковину. Нет, это иное, что отрезвляет тебя впоследствии. Это очередной катарсис нового качественного уровня – вечная история моей жизни. От него течет скупая мужская слеза и перманентно ноет в грудине.

Неважно. В итоге я жду этой субботы как своего судного дня. Наконец-таки мы проведем этот вечер вместе, думаю я. Но разум подсказывает, как именно все произойдет.

* * *

Я подкатываю к Шаболовской. На часах что-то вроде семи часов, как и договаривались, однако ее еще нет. По станции блаженно идут несколько персон. Один парень, который явно напоминает его лишь отдаленно, и девушка рядом. Вдалеке маячит еще кто-то, но я перестаю его рассматривать, потому как из-за колонны наконец показывается Вика, а поезд, на котором она приехала, с лязгом закрыв двери и загудев, начинает постепенно исчезать в тоннеле.

– Привет, – произносит она мило, и в лучших современных традициях, чмокает меня в губы.

– Привет, – сухо брякаю я, явно не ожидая такой легкости в ее поведении. Мы ведь все полагаем, что всякие важные для нас моменты в жизни должны происходить эпично, а в итоге даже твой первый секс напоминает собой скорее игру в твистер, заранее проигранную обоими участниками.

«Может все не так как рисует мне мое чутье?» думаю я.

– Ну что, пошли? – предлагает она, и мы, дойдя до эскалатора, начинаем медленно по нему подниматься. Вика рассказывает мне все это время, как она замечательно проводила сегодня время, что ей говорили ее подруги, в чем они, по ее мнению, не правы, и свое видение правды. Я аккуратно воздерживаюсь от комментариев на этот счет.

У Вики очень живой внутренний мир и она всегда умеет себя преподнести. У нее хорошо поставлена речь, она всегда может подобрать нужные слова, изящно жестикулируя. Все в ней кажется крайне приятным и привлекательным, что не может меня не влюблять в нее. Я рассудительно это подмечаю, но не могу не смотреть на нее завороженно, подавляя в себе все инстинкты, которыми мой организм пытается привести меня в чувство, на молекулярном уровне сообщая мне, мол «чувак, все постанова, мужайся, скоро тебя поимеют». Brace yourself, something is coming. Но я не могу ничего поделать с этим.