Виктор - Страшные Соломоновы острова

– Должен сказать, что ваша компания в сложившейся ситуации – идеальная лакмусовая бумажка.

– Лакмусовая бумажка – одноразовый индикатор определения наличия кислотной или щелочной сред. После использования утилизируется за ненадобностью, – скучным голосом своей незабвенной химички процитировал я.

– Не придирайся к словам и не упрощай, – укоризненно отреагировал правнучек железного Феликса и пригубил-таки вполне приличный коньячок. – Процесс изъятия немки – чисто техническая задача. Вопрос нескольких часов. А вот вытекающие из ее похищения и неизбежно благополучного спасения резоны – дело гораздо более перспективное. Но тебе это уже ни к чему.

Так вот. О помощи. А ссуди-ка ты мне, братец, свой телефончик ненадолго. На день-два буквально. А я тебе другой дам взамен, навсегда. Хороший. Дорогой. Звонить тебе с него не нужно будет без крайней необходимости. Но если что, там забит всего один номер. Мой. Когда все закончится, я сам тебя наберу.

И кстати. Евангелие – это действительно единственная ценная вещь из найденных вами?

Я утвердительно кивнул. Олег, на секунду прикрыв глаза, пристально взглянул на меня.

– Ты, как я понял, копаешь не первый год. Постарайся предельно доходчиво описать свои ощущения по поводу этой находки.

Я призадумался.

– Понимаешь, чисто теоретически там может быть еще все что угодно. Но именно это Евангелие – не клад в общепринятом смысле слова. Прятали именно святую книгу, и для того, чтобы сберечь ее от возможных роковых случайностей. Если потребуется, то на века. Клады – это несколько другое. Идеальный термин для них – кубышка.

То есть какие-то накопления-сбережения, наиболее ценные вещи в хозяйстве припрятываются, а не прячутся. Если ты понимаешь, о чем я. Припрятываются так, чтобы найти их непосвященному было затруднительно, а хозяину не составляло особого труда в короткое время извлечь и использовать по мере надобности или по другому своему разумению.

Закавыка в том, что книга оформлена в баснословно дорогом окладе. А в ларце больше ничего не было из ювелирки. Ни монет, ни крестов, ни украшений. Ничего. Хотя у владельца наверняка было чем поживиться потенциальным татям, и он не мог не думать о сохранности имущества. Короче. Мое мнение такое. Тот человек, который прятал книгу, больше ничего там не схоронил. И абсолютно сознательно. Так что если в тех местах еще чего и поднимется, то это будет уже совсем другая опера. Я ответил?

Олег удовлетворенно хмыкнул.

– Вполне. Вопросов масса, конечно, но все они из приоритетов второго порядка. Успеем еще... наговориться. А вам лишнее время в городе отсвечивать ни к чему. Я так понимаю, что берлога у вас за городом? Хорошо. Телефончик позволишь? Спасибо. Держи новый, взамен. Отследи, чтобы у друга мобильник не воскресал. Категорически. Что еще? Да, вот кредитка. Код – четыре единицы. Можете не стесняться... в разумных пределах. И давай договоримся, – очень серьезным, проникновенным голосом произнес он. – Мужики, давайте без самодеятельности. Без бросков на амбразуры и девиза «Нам никто не указ, сами с усами». Мы отслеживаем ситуацию, конечно, но есть определенная разница между «отслеживать» и «полностью контролировать». На сегодня в балансе уже минус два. Быки, конечно, пехота. Но ведь живые души. А до вечера еще далеко. И с немцами, если вновь пересечетесь, информацию по нашей встрече минимизируй, пожалуйста. Это важно. Ты меня понимаешь? Ну и ладушки. Пожелания, просьбы?

Мне пришла в голову забавная мысль.

– Есть небольшая просьба.

Олег слегка наклонил голову, приготовившись слушать.

– На двести десятом километре Мурманского шоссе в кармане-парковке, за контейнером-сорокачем под тентом, стоит наша «Нива». Можно сделать так, чтобы она в ближайшее время оказалась у моего дома, рядом с «гольфиком»? – и положил на стол ключи от пепелаца.

Гроза шпионов восхищенно покачал головой.

– А вы, батенька, наглец первостатейный. Ну хорошо, сделаем. Еще что-нибудь?

Я, поднимаясь со стула, облегченно отозвался:

– Да вроде все пока. Я свободен?

– Пока, Витя. Пока. И веди себя хорошо, пожалуйста. Не огорчай дядю. Да, вот еще. Давай без гонок по городу с навязчивой манией «стряхнуть хвоста». Хорошо? Мальчики вы взрослые. Чего вам разжевывать? Ну, давай, на посошок что ли?

И мы выпили.

– Олег, напоследок, – сделал я еще одну попытку. – Зачем ты рассказал мне про Хелену? Ну не вижу я в этом смысла.

Он странно посмотрел на меня.

– В хорошее веришь, людям доверяешь, пока тебя в обратном не убедили, жизнь простая и понятная, да?

– Ну, вообще-то да... – кивнул я.

– Везунчик ты, Витя. Если есть ангелы, то все они гроздьями на твоей шее повисли. А я хочу, чтобы ты понял: чем больше бочка меда, тем больше вероятность того, что в ней затаилась ложка дегтя. Поразмысли на досуге.

И пошел себе восвояси – загадочный, как жопа сфинкса. Хороший мужик. Битый-перебитый волчара-одиночка. Опора друзьям и ужас врагам. И чего-то так жалко его стало...

А я направился к Димычу, сокрушаясь, что впервые во взрослой своей жизни из двухсот имеющихся в наличии граммулек пристойного коньяка бросил на произвол судьбы больше половины.

Ох, не к добру.

Глава 20. О потенциале фолк-спа-салона в условиях отдельно взятой дачи

Зацепив в ларьке по пути пару пива и тут же обезглавив одно из них, я приковал тем самым ничего пока не подозревающего друга к баранке галеры потенциального транспортного средства, нисколько об этом не сожалея.

Будущий каторжанин, окончательно измаявшись ожиданием в кафе, отсутствующе размазывал пальцем кофейную лужицу по пластику столика и являл собой красноречивую иллюстрацию ключевого фрагмента второго бессмертного творения И. Е. Репина «Запорожцы думают, где найти е-мейл турецкого султана».

Усевшись за столик, я звучно сделал очередной добрый глоток. Димыч внимательно оценил явившееся ему потрепанное видение и настороженно прогудел:

– Ну и видок у тебя. Как ощущения?

Я, навалившись на столешницу обоими локтями и подпирая ладонями абсолютно ватную тыкву, отстраненно промычал:

– Ты в детстве с жучками играл? Ну, помнишь, жучок трепыхается, сучит лапками, пытаясь заползти в укромное местечко, а ты, подлец малолетний, его соломинкой на место возвращаешь. Как-то так примерно. Мощный дядька. Бетономешалка в дорогом костюме. И глаза такие добрые-добрые... В общем, я как из мясорубки вылез.

Напарник усмехнулся, сбрасывая напряжение.

– Это тебя погладили легонько. Не дай боже действительно оказаться в той мясорубке. Ладно, давай вкратце резюме.

– Ну, делаем все как наметили. Только теперь под ненавязчивым присмотром. Контора на нашем бульоне свой супчик варить затеяла, ну и флаг им в руки. Батюшка, зуб даю, серьезно обеспокоился нашей судьбой. Уж больно деликатный у меня разговор получился. Прямо-таки дружеская забота старшего товарища о нашей незавидной участи и идущие из глубины души отеческие наставления.