Виктор - Страшные Соломоновы острова

– Я попросила у Дитера разрешения сфотографировать его в этом замечательном головном уборе. Это такой компромат, мальчики, что пальчики оближешь. Фотографию назову «Застьенки Лубьянки».

– А с чего ты вдруг решила озаботиться купальником? – подивился я ее предусмотрительности.

– Ну, стандартный пакет русской экзотики, – улыбнулась Хеля. – Водка, медведи, баня. Первые два компонента уже были предъявлены. Так что...

– Сидим, греемся, – вернул нас к реальности блюститель банных традиций. – Почувствуете, что хана – быстренько к столу, отпиваться чаем.

Первым обозначил сильнейшую потребность в напитке Дитер. За ним Змея. Вскоре мы все вместе наслаждались божественным нектаром.

– Хеля, сильно не остывай. Сейчас мы будем из вас ангелов делать, – не выпускал Димыч вожжи из рук. И, сунув мне в руки флакон с жидким мылом, затолкал нас обоих обратно в преисподнюю.

Я, пожелав себе буддийской бесстрастности, накрыл полок простыней и натужно улыбнулся.

– Ложитесь, барышня. Ублажать вас буду.

Девушка послушно улеглась на спину, покорно прикрыв глаза. Набрав полную пригоршню матового желе, я начал аккуратно массировать ее плечи, постепенно спускаясь ниже и втирая в кожу мыло.

Понемногу увлекаясь и рассчитывая дыхалку на весь процесс, сам не заметил, как, недовольно ворча, уполз в глубину подсознания недремлющий алчущий зверь. Осталось только восхищение ее совершенным телом. Даже как бы сама собой обнажившаяся под моими руками идеальная девичья грудь не сбила меня с пути истинного. Ввалившийся Димыч быстренько набодяжил пару ведер теплой воды и, одобрительно хмыкнув, исчез за дверью.

Закончив обрабатывать спину и ноги нашей нимфы, я указал ей на ковшик в ведре и, чувствуя, как плавится мозг в раскалившейся черепушке, опрометью кинулся на свежий воздух.

Спустя минуту Симпсон, приободрившийся на холодке и введенный в заблуждение довольным видом Хели, доверчиво позволил маэстро увлечь себя в зал экзекуций.

– Через десять минут подашь ведро воды из колодца и готовься на смену, – хохотнул Димыч и плотоядно захлопнул дверь парилки.

Вскоре оттуда донеслись заполошные крики жертвы, перемежаемые хищными шлепками веников и увещевающим бормотанием палача.

– Господи, как хорошо, – блаженно прикрыла глаза девушка, мелкими глотками прихлебывая чай. – Нечто подобное мне делали в Эрзуруме, но это несравнимо ни с чем. У тебя удивительные руки, Витя.

– Ну, естественно, – гордо отозвался я, возвращаясь от колодца. – У турок просто горячий мрамор. А тут баня на дровах и сруб сосновый под осиновой вагонкой. День и ночь. Подожди, еще намахаю тебя вениками как следует, летать захочешь.

Распахнулась дверь, и окутанный паром Димыч, подхватывая ведро, поманил меня вовнутрь.

– Давай, сразу его по второму кругу прогони, чтобы мясо от костей отстало. Дитер! Ну-ка, давай свою тыкву сюда. Во-от, молодца, – заботливо окунул он безвольную голову новообращенного славянина в ледяную воду. – А вот хлебать ее не надо. Для питья у нас чаек имеется. От-дай, – с трудом отнял напарник ведро у цепляющегося за эмалированные края зубами Дитера и, бросив мне «Ну давай, дерзай», отдуваясь, шагнул наружу.

Вскоре заботливо вынесенный на улицу страдалец, часто-часто дыша, с удивлением обнаружил, что он еще жив, и умильно разглядывал лежащий перед ним на столе собственный дымящийся язык.

Потом были еще и еще заходы. А потом Димыч объявил, что пора, наконец-то, и попариться, и поддал от души...

Потом я заставил его обмазывать девушку медом, и было заметно, как дрожат пальцы друга...

Потом мы, хохоча, окатывали друг друга у колодца студеной водой из ведер и снова охотно бежали в парилку. Куда-то незаметно ушла усталость, недосып, сумасшедшее напряжение...

В общем, банька удалась. И Хелена, с удивлением прислушиваясь к собственным ощущениям, призналась, что ей действительно кажется, что она летает.

А Дитер, напоминавший свежеошкуренного поросенка, уже на веранде, самолично разлив «кедровку» по стопкам, торжественно произнес:

– Ну, за банью!

Глава 21. Как стать героем

Нам было хорошо. Намытое и повсеместно выскобленное целебным паром тело дышало миллионами прочищенных пор, напитывая организм кислородом и незаметно накачивая бодростью каждую клеточку воспрянувшего от усталости организма.

Без излишней суеты, вдумчиво и со вкусом мы насыщались, периодически позволяя себе граммульку-другую на удивление благодатно ложащейся на фибры души незабвенной «кедровки».

– Командор? – не утерпела Хеля и отставила в сторону пластинку одноразовой тарелки. – Ты бы нам, грешным, разъяснил текущий момент, что ли? Да и вообще, куча вопросов накопилась.

Я неохотно отвел взгляд от съестного натюрморта.

– А что момент? Кто-то где-то кого-то сейчас усердно пинает в рамках непрекращающейся борьбы в «кошки-мышки», всячески используя возможности, которые мы с вами для этого предоставили. Все наши разногласия с законом, очень надеюсь, утихнут, так толком не начавшись. Бессмертный Кей-Джи-Би, замаскировавшись под калитку или вот под этот огурец, старательно охраняет нашу безопасность. Во всяком случае, хотелось бы в это верить. Не знаю как, но они все-таки вычислили, куда мы смылись. Нас очень попросили не дергаться день-два и посидеть здесь тихонько. Хотя, я думаю, что завтра уже все закончится. Так что окончательные итоги будем подводить чуть позже. А вопросы – пожалуйста. Любой вопрос – любой ответ.

Дитер, уловив момент, оживился.

– Ребята. Я понимаю, что это, наверное, будет нелегко, но все же... Постарайтесь найти такие слова, чтобы я понял, пожалуйста. Я – немец. Ну откуда в вас такое поразительное пренебрежение к законам? Вы ведь даже машину водите так, что в Германии у вас права оторвали бы вместе с руками. Не говоря уже о том, что мы умудрились натворить здесь за прошедшие четыре дня. Ну, я бы еще понял, если бы вы были этакими бунтарями, исповедующими анархический подход к государственным институтам и ведущими с ними великую идейную борьбу. Но ведь это не так. Вы, как вам так кажется, просто живете. Попробуешь, Витя?

Я задумчиво покачал шпротиной над разверзнутым зевом и скорбно разжал пальцы. Рыбка ухнула в бездну.

– Это наш минус, Дитер. Только поэтому мы и выжили как народ.

– А если не так лаконично? – заинтересованно уставилась Хеля.

– Ну, попробую, только за результат не отвечаю. В том смысле, что объяснить-то я, конечно, объясню. Но вот станет ли понятнее – не гарантирую, – и, выудив сигарету из ближайшей пачки, чиркнул зажигалкой. – Проще всего прибегнуть к сравнению. Например. Одной из самых выигрышных черт немцев как нации представляется отточенный, не побоюсь этого слова – изощренный рационализм. Так?