Валерий Хайрюзов - Отцовский штурвал (сборник)

– Она спасла нам всем жизнь, – сказал он. – Так бывает.

Мог ли тогда Григорий знать, что вскоре Евгения Ивановна станет его женой, а тот стебелек будет талисманом до самого конца их совместной жизни.

– Ну а сейчас как? – спросил Торонов.

– Живу один, – помолчав, ответил Пряхин.

– Это не дело. Тебе надо иметь рядом женщину, – сочувственно сказал Торонов. – Придешь домой, не с телевизором же разговаривать. Может, помочь? Есть тут одна.

– Как-нибудь обойдусь.

– Я тебе уже сказал, мой сын Веллингтон тоже в столицу подался, – вздохнув, сказал Торонов. – Летает на парапланах. Недавно звонил мне. Ездил в Австралию и стал там чемпионом мира.

Пряхин слушал Торонова рассеянно, чемпионаты, полеты на планерах, вертолетах. Ему казалось, что все это осталось в прошлом. Неожиданно для себя Григорий подумал, что должен позвонить в Москву Наталье Владимировне. Ему захотелось послушать ее голос, узнать, чем она занимается и какая сегодня погода в столице. А может, привезти ей отсюда цветы? Например, ветку багульника. Он вспомнил, как перед отлетом в Сибирь зашел к ней. Она поднялась навстречу, едва он вошел, светлая, нарядная, с его голубым шарфиком на плечах, улыбнулась, мол, заметит или нет. Заметил, похвалил, сказал, что к ее глазам идет этот цвет. Умолчал только, что короткая стрижка делает ее похожей на подростка, и хорошо, что на ней нет той форменной с погонами рубашки. Она была рада именно ему, его появлению в офисе. Лишь только сейчас, отсюда, Григорий понял: она ждала его. Устало и запоздало улыбнувшись своим неожиданным мыслям, он начал рассказывать Торонову о предложении Королевой наладить полеты в Шумак.

– Так это надо к Сереге Елисееву обратиться, – заметил Торонов. – Они туда летают. Ты же его хорошо знаешь. Он, как и ты, работал за бугром, где-то в Африке.

– В Найроби, – уточнил Пряхин.

– Съезди к нему в Оёк. У него в ДОСААФе есть вертолеты. Если будет финансирование, мы можем еще пару вертолетов на крыло поставить.

– Хорошо, – согласился Пряхин. – Съезжу.

Разговор с Елисеевым получился недолгим, но, как посчитал Пряхин, хорошим. Елисеев пообещал подготовить всю документацию, переговорить с вертолетчиками и другими специалистами, которые могли бы пригодиться для этой работы.

– Мы на Шумак летаем редко, – сказал Елисеев. – Все полеты держатся на одном – авось пронесет! Там сейчас турбаза. Несколько вполне приличных комфортабельных домиков, столовая. В основном туда прут по горным тропам «дикари», в прямом и переносном смысле! Они живут в зимовьях, палатках, шалашах и, естественно, после себя оставляют горы мусора. Мы договорились с директором, оттуда в мешках забираем отходы: консервные банки, пакеты, пленку, стеклотару и прочий мусор. Вывезли уже больше пятидесяти тонн.

– На Байкале уже завалили Ольхон, – заметил Пряхин.

– А раньше какая там была чистота! Какой Господь сотворил Землю, такой она там и оставалась. А что думает по этому поводу губернатор, власть?

– Им, Гриша, до этого нет дела, – усмехнулся Елисеев. – Кто и когда с нами советовался? Тот же Ольхон! Раньше туда за день выполнялось несколько рейсов. Сегодня аэродром есть, его в чистоте и опрятности содержит Прокопьев. Ты его помнишь! Но туда уже лет пятнадцать никто не летает, все туристы едут через Малое море. Часами стоят в ожидании переправы. Так вот, каждый день Прокопьев включает радиостанцию и сообщает погоду на аэродроме, кому и зачем – неизвестно. Он там как последний самурай. Денег ему не платят, живет подсобным хозяйством. А вот на Шумаке нет своего Прокопьева.

– Но зато там есть целебные источники, – вспомнив слова Королевой, сказал Пряхин.

– Поздно пить боржоми, – усмехнувшись, сказал Елисеев. – Здесь нужна не прихоть отдельного человека, а государственная программа.

Пряхин был согласен с Елисеевым. Но он догадывался, Жанна Андреевна ждала от него иного. Для нее было важно понять, как быстро и наименее затратно наладить полеты на Шумак.

Вечером Пряхин позвонил Наталье Владимировне в Москву. Она обрадовалась звонку, сообщила, что Королева сейчас с сыном отдыхает в Испании, но сразу же после отпуска собирается поехать к мужу на Байкал. Затем сказала, что Арсений Петрович интересовался, когда Пряхин прилетит в Москву.

– Дудко привык, что все у него должны быть под рукой, – сказала она. – А то нас здесь бумагами завалили, сплошная переписка.

Пряхин догадался, что его опять хотят использовать как сочинителя приветственных и прочих адресов.

– Наталья Владимировна, может быть, вы в курсе, Арсений Петрович прочел мой, вернее, не мой, а правленый сценарий?

– Григорий Ильич, он прочитал, – уже другим и, как показалось Пряхину, поскучневшим голосом ответила Наталья Владимировна и, кашлянув, замолчала.

– И что? – поинтересовался Пряхин, уже поняв, каким будет ответ.

– Сказал, что вы не Бергман.

– Это высокая оценка! – засмеялся Пряхин. – Называется: осудил овин баню. К тому же Арсений Петрович должен помнить, что в «реземю» у меня фамилия не Бергман.

– Да вы не обращайте внимания, – начала успокаивать Наталья Владимировна. – Все знают – Дудко не Пряхин. А я без вас скучаю. Жду, когда вы прилетите и расскажете, как провели время на Байкале.

На другой день Пряхин с Карлом полетел на Шумак. Григорий знал, что туда с инспекционной поездкой собрался и Королев. К присевшему за городом на поляну вертолету, сигналя во все дудки, прибыл губернаторский эскорт – вереница черных никелированных джипов. Эрик Петрович вышел из машины, пожал руки гостям. Командир вертолета доложил о готовности к полету. Королев был одет по-походному: в пятнистые десантные брюки и кожаную летную куртку. Затем подъехала другая придворная челядь – операторы, журналисты из пресс-службы губернатора, группа актеров народной драмы, которые должны были показать немецкому гостю сибирских казаков-землепроходцев. Все, подлаживаясь под вкусы руководителя края, натянули на свои животы и плечи военную униформу, ни дать ни взять на Шумак отправлялась группа захвата.

Пряхин заметил рыжеволосую крашеную блондинку – руководительницу пресс-службы губернатора, рядом с ней еще одну молодую особу. Стройная, высокая, в сером костюме, серой джинсовой куртке, с короткой спортивной стрижкой. Поверх куртки длинный черный повязанный вокруг шеи шарф, концы которого свободно спадали на грудь.

Она с любопытством поглядывала на попутчиков, держалась независимо, стараясь не выделяться и не привлекать к себе повышенного внимания. Но мужской губернаторский спецназ начал расшаркиваться перед ней: о, да надо было одеться потеплее, на горах, говорят, уже лежит снег, а вдруг придется заночевать. Тут же нашлись те, кто был готов поделиться своей одеждой.