Иштван Декан - Пути-дороги

Вдвоем мы быстро собираем парашюты и прячем их в густых кустах. Сейчас в лесу темно, и это нам на руку. Действовать нужно расторопно, чтобы все собрались вместе еще до рассвета. Это самое трудное, но и самое необходимое.

Мы отправились на поиски товарищей. Вскоре нас стало уже трое. Снова радость, снова тебя охватывает необъяснимое чувство, которое человек может пережить только на чужой территории за линией фронта. В темноте шли медленно, то и дело спотыкались. Кругом все чужое, незнакомое. До рассвета нужно во что бы то ни стало разыскать остальных. Как только рассветет, мы должны спрятаться где-нибудь и затаиться до темноты. У партизан есть такое правило.

Снова какой-то шорох. На миг мы все замираем. Еще наш! Нас уже четверо.

Постепенно начинает рассветать. Не хватает только двух товарищей: Шани Месароша и нашего пулеметчика Яноша Ача. А время торопит. Мы не можем долго оставаться на открытой местности. Через несколько минут направляемся в лес, в самую его чащу. Что же с теми двумя? Мы прячемся, но не прекращаем наблюдать за поляной: смотрим в бинокль, обшаривая метр за метром. Нигде никого. Это хорошо, так как означает, что поблизости нет противника. Наши ребята отдыхают. Не спят только выделенные наблюдатели. Медленно текут минуты, проходит час. Вот уже и совсем рассвело. Вдруг один из наблюдателей образованно шепчет:

— А вон идет Шани!

Все тотчас просыпаются. Теперь и я его вижу. Через поляну без сапог и рюкзака бредет Месарош. Когда он подходит к нам ближе, нас душит хохот. Шани все же пренебрег нашим советом: он не привязал сапоги к ремню, и, когда в момент раскрытия парашюта его сильно дернуло, они соскочили с ног. То же самое произошло и с рюкзаком.

Мы все смеемся, обнимаем его. Главное, что он жив.

Теперь в нашей группе не хватает лишь одного товарища. Это всех нас беспокоит, и мы ломаем себе головы, где же он может быть.

На поиски последнего товарища отправляются трое. Они краем леса обходят большой луг. Ач не может быть далеко, так как погода безветренная и его вряд ли отнесло далеко в сторону.

Тем временем наши радисты уже действуют: раскидывают антенну, настраивают рацию. Судя по их лицам, рация в полном порядке. Это для нас очень важно, так как сейчас это единственное, что связывает нас с внешним миром.

Сеанс радиосвязи начался. Мы напряжены до предела. На лицах радистов застыло волнение. Но связь уже установлена. Теперь важно каждое слово, переданное и принятое. Радиосеанс длится всего десять минут. Передача закончена, и все тесно окружают радистов. Командир шлет нам привет и желает успешных действий. Сегодня вечером будет еще один сеанс радиосвязи.

Яркое солнце заливает местность. Жизнь в горах оживляется. Пастухи выгоняют на пастбища овец. Мы впервые встречаемся с ними. Уверены в том, что пастухи нас не выдадут. В тот же день происходит наше знакомство с ними. Пастухи быстро понимают, что мы за люди и зачем пожаловали в их края. Им до чертиков надоела эта война. Они боятся и гитлеровцев, и венгерских жандармов.

Под вечер один из наших наблюдателей докладывает:

— На черной лошади вижу Яни Ача!

Хватаемся за бинокли и видим, что по лугу верхом на лошади действительно едет Яни Ач. Сначала мы засмеялись, но скоро сообразили, что он не просто джигитует на лошади, а, по-видимому, не может идти.

Через несколько минут выясняется, что Янош пострадал при приземлении. Он рассказал, что его парашют зацепился за ветки высокого дерева. Повисев так несколько минут, Яни обрезал стропы и полетел с дерева на землю. Упал он неудачно и повредил не только ногу, но и поясницу.

Наконец вся группа в сборе. Ранен один Янош Ач. Теперь необходимо его так спрятать, чтобы не смогли найти никакие жандармы.

Помогли местные пастухи, показав заброшенный сарай с сеном. Но Ач не хотел оставаться в нем один. Мы с трудом уговорили Ача, заверив, что не только не бросим, но будем ежедневно навещать его и заботиться о нем. Нога у бедняги так опухла и болела, что он не мог на нее даже ступить.

С помощью карты и пастухов нам удалось точно определить свое местонахождение. Пилот Никита оказался великолепным знатоком местности и сбросил нас в нужном месте. Точнее и днем не сбросишь!

Глядя на карту, определяем, что находимся недалеко от Марамарошсигета, на горном плато Пояна Татаруя. Поблизости нет ни крупных сел, ни городов, лишь в долине расположены два маленьких села, а это значит, что мы в относительной безопасности.

День прошел спокойно. Темнело, когда наши радисты снова вышли на связь с Центром.

У каждого из нас была в рюкзаке килограммовая банка мясных консервов. Решили ежедневно съедать по одной. Договорились о смене наблюдателей так, чтобы каждый из бойцов мог хорошенько отдохнуть. Первые дни прошли спокойно. Видимо, нас не обнаружили.

На следующий день снова встретились с пастухами, спросили их о том, не видели ли они в этих местах партизан примерно месяц назад, и, к нашей радости, услышали, что видели. Больше того, пастухи так описали нам одного из них, что у нас не осталось никаких сомнений в том, что это был Декан. К сожалению, пастухи не знали, куда он ушел. За месяц уйти можно очень далеко. А в таких лесах найти человека не так-то легко.

Радисты передали в Киев, что мы нашли след группы Декана. Этим самым мы уже выполнили первое задание командования. Вот только выполнить просьбу Евы мне пока не удалось».

Рекаи потом рассказывал, что пастух, принесший известие о Декане, устроив Яни Ача в убежище, приносил раненому партизану еду. А группа Рекаи тем временем уже проводила разведывательную работу. Разбившись на небольшие группы, партизаны расходились в разные стороны, но, выполнив задание, всегда возвращались на сборный пункт.

Скоро партизаны стали замечать в лесу местных жителей с туго набитыми едой самодельными сумами, что говорило о том, что люди ушли в лес на несколько дней. Партизаны очень скоро подружились с ними.

В тот период гитлеровцы все чаще и чаще рассылали призывные повестки и молодым, и старикам. Последние, не дожидаясь повесток, уходили в лес. Сначала они не признались, что, по сути дела, являются дезертирами, но, подружившись с партизанами и убедившись в том, что их бояться не стоит, рассказали все откровенно.

Все это свидетельствовало о том, что среди местного населения все больше росло недовольство войной. Дело дошло до того, что партизанам уже не нужно было заботиться о питании, так как жители сами охотно отдавали им все, что имели. Миклош Рекаи считал, что настало время запросить из Киева новую группу партизан, запасы мин и боеприпасов, после чего группа смело сможет перейти к проведению серьезных операций.

Партизанской группе помогали румыны дезертиры, у которых, правда, не было еще оружия, но которые прекрасно знали людей и местность.