Иштван Декан - Пути-дороги

Обстановка складывалась так, что партизанские действия можно было проводить в нескольких направлениях: в районе Тисы, в шахтерском районе и вдоль железных дорог. Вскоре партизанам сообщили из Центра, когда именно следует ждать выброски новой группы.

Они начали активно готовиться к ее приему. Выбрали подходящую поляну, наметили на ней места для сигнальных костров.

В это самое время разведывательная группа Марковича натолкнулась в лесу на восьмерых сбежавших с фронта венгерских солдат. Дезертиры, оказавшись в кольце вооруженных солдат в венгерской форме, перепугались, решив, что попали в ловушку.

— Кто вы такие и что здесь делаете? — спросил Маркович ошеломленных беглецов.

— Мы солдаты, — ответили они.

— Солдаты? А где ваше оружие?

— Оружие мы сдали, а сейчас направляемся к себе в часть.

— Покажите документы!

Солдаты еще больше растерялись, так как у них не было документов.

Маркович уже догадался, с кем имеет дело, однако продолжал задавать вопросы:

— Почему вы сбежали из части? Так-то вы защищаете родину?

— Русские все равно победят, а на фронте сейчас такое трудное положение…

Тут к ним подошли командир группы Миклош Рекаи и советский партизан Василий, оба в русских меховых шапках-ушанках.

Увидев их, дезертиры наконец поняли, среди кого они находятся, и с облегчением вздохнули. Разговор пошел уже иной.

Партизаны рассказали беглецам, что война идет к концу, что скоро сюда придут войска Советской Армии, после чего жизнь здесь станет совсем другой. Яни Киш, Шани Месарош и другие венгерские партизаны начали тут же объяснять дезертирам, что еще не так давно и они служили в хортистской армии, но, прозрев, поняли, где их место, и добровольно пошли в партизаны.

— Оставайтесь с нами, — предложил Маркович венграм.

Однако те пожали плечами, а один из них ответил:

— Домой нам нужно, дел там полно: картошка не выкопана, кукуруза не собрана, жены ждут с детишками.

— Поймают вас жандармы, отдадут под военный трибунал, как только вы окажетесь дома, — заметил комиссар группы.

— Спрячемся в подвалах, места уже подготовлены, — ответил беглец.

После долгих бесед трое из восьми венгров перешли в отряд, а остальные упрямо стояли на своем.

— Я два месяца не видел семью, — сказал один из беглецов.

— Мы свои семьи по два года не видели, — усмехнулся Маркович, — и все же сражаемся за свободу.

— Все это хорошо, — засмущался солдат, — но мы достаточно повоевали, тем более что война и так уже заканчивается. Если до сих пор мы остались в живых, так стоит ли теперь рисковать жизнью? Как-нибудь пересидим, переждем в погребе…

Их не стали задерживать, и они ушли.

Партизаны были довольны и тем, что трое из восьми венгров все же остались с ними.

В указанный день вся группа расположилась вокруг горного плато, на которое должны были спуститься парашютисты новой группы. В положенное время разожгли сигнальные костры. Вскоре услышали рокот двухмоторного самолета. Но тут, как назло, на землю опустился такой густой туман, что ничего не было видно в нескольких метрах. В горах такое часто случается. Самолет покрутился над плато, но, не увидев сигнальных огней, улетел, так и не сбросив группу.

Партизаны были разочарованы. На следующий день радисты вышли на связь с Центром и узнали, что группа не была выброшена из-за сильного тумана и что ее выбросили в Словакии, где партизаны тоже ждали подкрепления. «Да теперь это не столь уж важно, ведь через несколько дней у вас будут советские войска», — было сказано в утешение партизанам.

Приблизительно в это же самое время группа Иштвана Декана находилась возле населенного пункта Гутфалва.

Однажды Флориш заметил довольно большую группу людей — человек пятьдесят — шестьдесят, — поднимавшуюся в горы. Партизан они не видели. Декан начал наблюдать за ними в бинокль: все, преимущественно это были пожилые бородатые мужчины, одеты в гражданское. Поднимались они с трудом, некоторые почти ползли на четвереньках. Одеждой они напоминали румынских крестьян.

Когда они наконец вскарабкались на плато и приблизились к партизанам, Иштван вышел из укрытия и направился к ним навстречу.

Увидев его, они так перепугались, что бросились бежать вниз по склону горы. Только тогда Иштван сообразил, что панику вызвал его офицерский китель. Иштвану было от души жаль их, и он крикнул им вслед, чтобы они остановились, но это не возымело никакого действия.

— Стой, стрелять буду! — воскликнул он.

Несколько человек остановились и покорно подняли руки, их примеру последовали остальные.

Декан положил пистолет на землю и, приблизившись к ним без оружия, сказал:

— Не бойтесь, мы не солдаты, а партизаны. Нам нужно поговорить с вами.

Прошло несколько минут, прежде чем они успокоились. Потом все уселись на полянке, и началась беседа. Крестьяне рассказали, что после 23 августа, когда Румыния вышла из войны, венгерские военные власти разослали всем румынам, которые по возрасту или по состоянию здоровья не были в свое время призваны в армию, приказ явиться на военные работы. А всех румынских интеллигентов и священников взяли под жандармский надзор, запретив им покидать родные места.

Всех их зачислили в рабочие роты и, не выдав формы, заставили ремонтировать дороги, разрушенные станции и железнодорожные пути.

Они рассказали и о том, что советская авиация стала чаще бомбить железнодорожные ветки, ведущие в Трансильванию.

Воспользовавшись первой же счастливой возможностью, они бежали из роты и теперь направляются в родные села, где и дождутся лучших времен. Все они были уверены, что очень скоро войска Советской Армии придут сюда и тогда наступит конец войне.

Дав им совет не попадаться на глаза жандармам, партизаны расстались с ними, обрадованные известием о том, что скоро сюда придут советские войска. Правда, жалели только, что не успели провести серьезных операций против гитлеровцев.

Некоторые из дезертиров охотно присоединялись к партизанам, но оружия у них, как правило, не было. Если бы действовала рация, партизанам нетрудно было бы запросить у Центра оружие и боеприпасы, и, следовательно, их отряд ежедневно мог бы увеличиваться на несколько десятков человек, однако, сколько они ни старались, батарей питания так и не смогли достать. Тогда партизаны сосредоточили свои усилия на агитационно-пропагандистской работе среди населения.

Пишта вспоминал позднее, что в те дни ему часто приходили на память наши партизанские рейды по Украине. Там у нас был даже свой гектограф, и все же эффективнее всего мы вели, так сказать, агитацию оружием, а здесь, в глубоком вражеском тылу, были вынуждены довольствоваться оружием агитации.