Иштван Декан - Пути-дороги

В указанный день мы ждали в домике на горе встречи с Петру. Мы — это я и Флориш.

Единственное окошко домика выходило на горное плато, а дверь — в сторону леса. Я стоял у окошка и смотрел на лохматые клубы тумана. Дождь уже перестал, но солнце все еще никак не могло пробиться сквозь густые облака. Флориш расположился у двери, не выпуская из рук свою палку. Вдруг я заметил две фигуры, которые вышли из леса и направились в сторону избушки.

Первым шел молодой стройный мужчина лет двадцати пяти. На голове у него была видавшая виды потрепанная шляпа, не лучше выглядело и полупальто, рваные полы которого не прикрывали даже колен. Домотканые румынские брюки и военные сапоги дополняли его гардероб.

Он шел решительно, но осторожно. Лицо сосредоточенное, правая рука засунута в карман брюк.

Человека, который шагал вслед за ним, я сразу же узнал — это был один из наших румынских «разведчиков», который четыре дня назад ушел от нас в то место, где, по словам местных жителей, была замечена выброска группы партизан. Произошло это, по рассказам тех же жителей, километрах в сорока отсюда, в горах Гутин. Позже я узнал, что там по нашей просьбе была выброшена группа Рекаи.

Мужчины вошли в дом. Я с автоматом на шее стоял лицом к двери, готовый в любой момент открыть огонь. Переступив порог дома, незнакомец остановился и изучающим взглядом осмотрел меня с головы до ног. Правой руки он так и не вынул из кармана, где у него, видимо, лежал пистолет. За его спиной в проеме двери появился наш румынский «разведчик», а рядом с ним Флориш. Оба с нескрываемым любопытством наблюдали за мной и незнакомцем.

Несколько секунд мы молча рассматривали друг друга, стараясь отгадать, что в этот момент думает другой.

— Здравствуйте, — первым, совершенно неожиданно для меня по-русски поздоровался незнакомец. Причем это «здравствуйте» он произнес так, словно это было не обычное приветствие, а пароль, но в то же время в нем прозвучал и какой-то вызов.

Услышав русское «здравствуйте», я от души обрадовался. От незнакомца не ускользнула эта радость. Я протянул ему руку. Он вынул руку из кармана, и мы дружески поздоровались.

Мой новый знакомый, как он рассказал, попал в эти места довольно оригинальным способом. Два месяца назад он в составе эскадрильи бомбардировщиков летел в Венгрию, где должен был бомбить военные объекты. На обратном пути, над Дебреценом, в самолет попал осколок зенитного снаряда. Самолет загорелся. Пришлось прыгать с парашютом. Единственное, что он успел сделать перед прыжком, это сунуть в карман топографическую карту. Кроме нее в карманах у него были пистолет ТТ, две плитки шоколада, часы, нож и авторучка.

Приземлился он на окраине Дебрецена, в саду небольшого домика. Во дворе в этот момент находилась хозяйка дома, которая, увидев его, моментально упала в обморок. Пилот отстегнул парашют и, перескочив через заборчик, бросился бежать. Его преследовали. Двадцатичетырехлетний летчик-лейтенант в летном комбинезоне и шлеме с окраины Дебрецена шел через весь Альфельд на восток, откуда наступали части Советской Армии. Его преследовали жандармы, парни-допризывники и просто отравленные правительственной пропагандой крестьяне, но он уходил от них. Были моменты, когда от преследователей его отделяло всего несколько десятков метров.

К счастью, в это трудное для него время он познакомился и с другими людьми.

Летный шлем он выкинул в первый же час после приземления, чтобы не бросаться людям в глаза. Позже один крестьянин отдал летчику свою замасленную шляпу. Ватный комбинезон летчик разрезал на уровне талии на две части, оставив себе верхнюю часть вместо куртки. Другой крестьянин отдал ему свои штаны.

После нескольких недель постоянной ходьбы у одного сапога отвалилась подметка, из куртки во многих местах полезла вата.

Из Альфельда он добрался до Трансильвании, поднялся в горы, где и встретился случайно с нашим «разведчиком». От него летчик узнал, что неподалеку действуют венгерские партизаны, с которыми он и решил встретиться.

Вечером того же дня хозяин хижины с загадочным видом шепнул мне на ухо, что со мной хотят поговорить двое крестьян, пришедших из соседнего села. В десять часов вечера они будут ждать меня в пустом сарае. Крестьяне очень просили никому не рассказывать об их приходе и хотели, чтобы на встречу к ним я пришел один.

Сколько я ни пытался узнать у хозяина, что это за люди, откуда они и чего хотят от меня, так ничего и не выяснил. Инстинктивно я чувствовал, что это хорошие люди.

С нетерпением ждал я наступления вечера. Поскольку Банди и Фурман еще не вернулись из разведки, я, разговаривая с летчиком и Флоришем, спросил их, стоит ли мне идти на эту встречу.

Флориш уговаривал меня не ходить, опасаясь, как бы меня не завлекли в западню. Мой новый знакомый, советский летчик, заметил, что риск здесь, безусловно, есть, однако без риска никогда нельзя рассчитывать на успех, а его собственный пример — красноречивое тому доказательство.

Я почему-то не чувствовал опасности и в глубине души надеялся, что эти крестьяне вышли на след другой партизанской группы и теперь хотят, чтобы мы установили с ней контакт. В интересах дела я решил рискнуть.

И вот настал вечер. Хозяин-румын ждал меня в лесу на условленном месте, чтобы повести на встречу с крестьянами. Я предупредил Флориша и советского летчика, чтобы они на всякий случай были начеку и не попали бы сами из-за меня в ловушку.

Когда мы подошли к сараю, мой проводник-румын показал рукой на дверь, а сам вернулся в дом.

Я открыл дверь и вошел в полнейшую темноту. Прижался спиной к стене и быстро присел на корточки. Автомат я держал в руках, готовый открыть огонь. В тишине прошло несколько секунд. Потом в дальнем углу сарая зажегся карманный фонарик, в свете которого я увидел ноги двух мужчин.

— Добрый вечер, — тихо поздоровался один из них.

— Вы хотели поговорить со мной, пожалуйста, я пришел, — сказали.

С этими словами я направился к ним. Мужчина опустил зажженный фонарик, чтобы их лица остались в темноте. Однако я сумел рассмотреть, что одеты они по-городскому, хорошо выбриты. Да и говорили-то они не как крестьяне, а как городские жители.

Из их спокойной неторопливой речи я узнал, что они румынские священники из Олахланоша. Они слышали, что в горах есть партизаны с радиостанцией, и вот пришли сюда поговорить со мной. Если мы действительно прибыли «оттуда», иначе говоря, из Советского Союза, и можем вооружить их, то они готовы привести к нам в лес несколько сот человек, которые хотят сражаться против гитлеровских оккупантов.

Наши переговоры были недолгими и конкретными. Мне пришлось сказать им, что у нас есть рация и что мы можем достать оружие.