Луи Буссенар - Банда поджигателей, или Бандиты из Оржера

К несчастью, Фэнфэн торопился. Ему требовались деньги, а он был не из тех, кто колеблется и выжидает.

Не имея никаких сведений о поджигателях, Лесерф, совершенно уверенный в безопасности братьев Белье, решил, что теперь следует обратить внимание на Ашер и Базош. Там он рассчитывал отыскать следы Блэрио, который сообщил очень важные сведения. С его помощью сыщик надеялся вновь нащупать утерянный след. В сущности, это было наиболее разумное решение.

Ночью в стороне, где жили братья Белье, небо озарилось огненным заревом, и парижский агент вновь испугался за судьбу знакомых фермеров.

Даже находясь на расстоянии более пяти лье от горевших домов, Лесерф не сомневался в причинах пожара. Огромный размах бедствия и бессчетное количество очагов возгорания указывали на то, что Фэнфэн приложил к этому руку.

«Презренный негодяй мстит, — подумал сыщик. — Лишь бы обошлось материальным ущербом, лишь бы он не трогал людей!»

Прекрасно зная методы разбойников, Лесерф решил: «Теперь они исчезнут, окопаются где-нибудь на время или станут действовать подальше отсюда».

Для очистки совести он все же обыскал окрестные равнины в поисках негодяев, но ничего не нашел, зато трижды, причем около разных деревень, был задержан отрядами местной полиции, отправлявшей его под конвоем к судье Бувару.

— Это немыслимо! — смеясь, говорил Лесерф капитану, который, завершив лечение, собирался вновь принять участие в кампании.

Временно обреченный на бездействие, Лесерф подробно изучил дело Фарронвиля и был невероятно потрясен — он, кого уже ничто не могло удивить, — удивительной ловкостью людей, совершивших нападение.

Надеясь узнать что-нибудь новое, он отправился к аббату Филиппу, услышал, что тот ведет переговоры о выкупе за дам де Ружмон, и сразу решил: «Я спокойно сцапаю тех, кто вернет пленниц и заберет деньги. Или, что еще лучше, они приведут меня в свое логово, поскольку сто тысяч ливров уж точно будут доставлены туда. Терпение! Еще несколько дней, и они будут в моих руках».

Тем временем, увы, решалась судьба бедняг, которые однажды уже были спасены Лесерфом и чьи имена должны были при ужасных обстоятельствах пополнить длинный и печальный список жертв Фэнфэна.

Следуя указаниям Главаря, Батист Хирург рано поутру отправился на ферму Гранж-Сен-Пер, находившуюся в трех четвертях лье от Этампа по дороге на Малерб.

Батист, подлинное имя которого было Ж.-Б. Мансо, хотя и пал столь низко, что сделался сообщником убийц, обладал, однако, реальными знаниями в области медицины. Раньше он был дипломированным врачом и практиковал в окрестностях своего родного города Тура. Но ленивый пропойца и дебошир, любивший роскошь, тяготился обязательствами, налагаемыми выбранной профессией, и не желал довольствоваться скромным заработком.

Алчный, начисто лишенный чувства морального долга, Батист, желая увеличить доходы, зачастую применял в своей практике самые недопустимые приемы и был замешан в отвратительных историях с абортами.

За эти дела его приговорили к пяти годам тюрьмы. Отбыв наказание, он легко сошелся с бандой Фэнфэна, где мог всегда удовлетворять свои гнусные инстинкты.

Батист стал хирургом у поджигателей, которым, как вы уже успели заметить, часто требовалась помощь медика. Затем женился на красотке по кличке Бриарка, принадлежавшей к бандитской знати. Событие это было весьма значительным для банды, имевшей отныне своих собственных кюре, учителя, врача и, наконец, главаря-аристократа!

Хотя Фэнфэн и не принуждал Хирурга к работам, чуждым основной профессии, Батист, любивший грабеж как искусство — ради самого грабежа, участвовал в вылазках банды наравне с другими оборванцами, но лишь тогда, когда речь шла о «тихом деле» (краже). Трусливый как заяц, он опасался принимать активное участие в убийствах, пытках и поджогах.

Излюбленным занятием Батиста стало конокрадство. В этом деле Хирург приобрел широкую известность, и никто не мог сравниться с ним в искусстве не только прятать лошадей, но и маскировать их, и перекрашивать, да так, что никто не мог узнать краденое животное.

Однако Батист не счел нужным переодеваться попрошайкой, как советовал ему Главарь. Он предпочел роль продавца лекарств, одного из тех, что бродили в те времена по деревням и кому крестьяне порой доверяли больше, нежели настоящим врачам.

На спине он носил котомку, набитую лекарствами от глистов, мазями от ожогов, примочками от глазных болезней, травами против застоя молока, притирками от мозолей на ногах, микстурами от зубной боли. Злодей не без основания рассчитывал на то, что этот низкосортный товар поможет ему легко найти подход к фермершам из Гранж-Сен-Пера.

Его ожидания оправдались. Какого-нибудь бродягу или попрошайку вдова Белье и ее дочь, без сомнения, отправили бы ночевать в хлев или на крытое гумно, а разносчику лекарств они оказали великолепный прием, радушно пригласив к своему столу.

А поскольку язык у Батиста, как у всякого шарлатана, был подвешен хорошо, да и во всех сильных и слабых сторонах крестьянской психологии он разбирался отменно, ему нетрудно было втереться к фермершам в доверие. Ему не составило труда убедить обеих женщин в том, что они больны и что лишь он может их излечить.

Вдова Белье страдала небольшой, но болезненной отечностью ног. Батист за пять су продал ей горшочек желтой, совершенно безобидной мази и приготовил микстуру, которую следовало принимать перед сном. Ее дочь, которую за три месяца до того боднула в бок корова, выслушала рассказ о прекрасных свойствах пластыря, рецепт которого знал лишь их гость, и тут же почувствовала возобновление болей. Она заплатила десять су и немедленно прилепила пластырь к больному месту.

Все в новоявленном лекаре — и ежеминутное «хозяйка Белье» да «хозяйка Лемэр», и мягкие жесты, и глубокомысленный вид — внушало добрым фермершам великое уважение и с каждым мгновением увеличивало его власть над ними.

Отобедав, продав хозяйкам лекарства и заморочив им головы премудрыми речами, Батист около полудня заявил, что должен продолжить обход.

— Я зайду дней через десять, — сказал он, закидывая котомку за спину.

— Так вы нас уже покидаете? — воскликнула вдова Белье. Ей тяжело было примириться с уходом целителя, чей важный вид и ученые разговоры ее совершенно околдовали.

— Что делать, добрая госпожа Белье. У меня небольшая, но избранная клиентура, и я обязан посещать своих пациентов в строго определенное время. Сейчас мой путь лежит в Ферте-Але, затем в Милли и Малерб, а после — в Сермез-ан-Бос. Если желаете, на обратном пути зайду и к вам, но только потому, что так велит мне профессиональный долг. Без сомнения, я найду вас полностью исцеленной.