akchiskosan - Рики Макарони и Старая Гвардия

Рики начинал понимать.

— Я помню, — кивнул он почти сочувственно.

— Если теперь с Эйвери случилось что-то серьезное, а я отвернусь после того, как мои одноклассники поедали его конфеты, это будет очень гадко, — рассудила Мелани. — И его бабка, как я заметила, на меня рассчитывает. Ждет, что я на него хорошо повлияю. Как будто мне больше всех надо!

Все это, определенно, расстраивало Мел.

— А так ли плохи дела, знаешь только ты, — внезапно собравшись, атаковала она. — Я-то совсем не хочу с ним связываться.

Требовательный взгляд, направленный на Рики, подразумевал, что он должен все объяснить.

Виктор, конечно, ничего ей не рассказывал. Более того, он не даст однокласснице понять, что осведомлен, прекрасно зная, как она может наседать. С другой стороны, Рики понимал миссис Дуглас, имеющей серьезные основания беспокоиться о внуке. И обманывать Мелани не во всем получится.

— Нечем тебя успокоить, Хатингтон, — осторожно заговорил Рики. — Насколько я знаю, Френку пока не грозит Азкабан и преследование со стороны Министерства…

— Разумеется, — отмахнулась Мелани. — Я сама понимаю, что это глупость какая-нибудь. От него нельзя ждать ничего серьезного.

— Ошибаешься, — жестко возразил Рики и прикусил язык. Но Мелани уже вся подобралась, словно намереваясь броситься на него, как коршун на дичь.

— Значит, ты точно знаешь, в чем дело? — просекла она. — И ты долго намерен мне пудрить мозги? — Мелани демонстративно поглядела на часы. — Учти, мне совершенно нечего делать. И я могу тут долго сидеть.

Рики почувствовал, что почти готов запустить в нее первым попавшимся тяжелым предметом, лучше всего — портретом сэра Финеана, и, пока этого не произошло, решил перенять ее назойливо бесцеремонную манеру.

— Как? Без обеда и без ужина? Было бы, ради чего. Ты, никак, влюбилась? — поддразнил он.

— Я тебе уже все объяснила, — поджала губы Мелани, леденея на глазах.

— Как у тебя хватает наглости что-либо требовать? — беспомощно удивился Рики.

— Если ты о матче, то Виктор уже сказал, что вы в любое время можете его переиграть, — заявила Мелани. — И прошлогодний снег с темой нашего разговора никак не связан. А ты сейчас мухлюешь, и, я не сомневаюсь, тогда вы тоже мухлевали. И если вас не поймали, это еще ничего не значит. Так что натворил Эйвери?

Логика самоуверенной девицы поначалу лишила Рики дара речи. Ей следовало поскорее освободить помещение — для своей же пользы.

— Скажем так. Он разболтал одну информацию, которая оказалась секретной, и она попала в неподходящие руки, — с трудом, но ему удалось отфильтровать слова. — А почему бы тебе его не спросить?

— Он решит, что я о нем забочусь. Мне это ни к чему, — снисходительно, будто обращаясь к тупице, объяснила Мелани.

В голове Рики зажегся свет.

— Значит, так. Если ты сейчас не перестанешь надоедать мне дурацкими расспросами, Мелани Хатингтон, я непременно сообщу Френку, что ты им очень интересуешься, — выставил он ультиматум.

Это сработало. Раздосадованная Мел ушла, напоследок коротко указав Рики на его отдельные низкие моральные качества.

Рики недолго пробыл доволен собой. В свете своей настоящей проблемы торжество по столь ничтожному поводу показалось ему нелепым. Он продолжал относиться к людям и событиям так же, как раньше, и при этом вокруг его восприятия мира появился как будто вакуум, на фоне которого все становилось ничтожным. Рики хотел закрыть его; но еще хотел понять, зачем он нужен; хотел нырнуть в него и раствориться, чтобы ни прошлого, ни настоящего, ничего, что мучает его теперь, не существовало.

Впрочем, погрузиться в свои переживания у Рики на сей раз не получилось, по той причине, что он не остался один. Сразу после Мелани появился Артур.

Раньше друзья не беспокоились, как он воспримет появление всех их сразу. Мысль о том, что он доставляет им столько неудобств, и остальные сейчас толпятся в коридоре, угнетала Рики. но гриффиндорец держался так, как будто все в полном порядке; обычная бодрость духа нисколько не изменила ему. Впрочем, Рики помнил, что известие о нем не так потрясло Уизли, потому что он давно знал правду и, похоже, смирился с ней.

— Чего хотела эта мегера? — спросил Артур.

— Мелани? Беспокоится, что Френк в обмен на свои конфеты захочет, чтоб она сидела рядом и гладила его по голове, — проворчал Рики.

— А ты тут при чем?

— Я знаком с миссис Дуглас. Очень логично, да?

— Бред, — без раздумий постановил Артур.

— Все же тяжело ей приходилось в этом году, — с горечью произнес Рики. — Мы не радовались ее компании, но мы были вместе, а ей каково? Я совершенно ничего этого не замечал.

— Рики, уж Мелани способна о себе позаботиться, — не сдержавшись, оборвал его Артур. Какими бы важными не были обстоятельства Рики, они не могли вытеснить из головы гриффиндорца тот факт, что жульничество Хатингтон доказано.

— Черт подери, да не она меня волнует! — вскинулся Рики. — Я всегда так гордился, что умею хорошо понимать людей. А теперь, кажется, это далеко не лучшее… наследство.

Артур, прежде чем ответить, дал себе время подумать и не скрывал этого.

— Сомневаюсь, чтобы умение чувствовать состояние других само по себе приносило вред. Я никогда не обнаруживал в твоем поведении ничего опасного, — сказал он, — точнее, не больше, чем у любого парня.

— Представляю, каково тебе было, когда ты понял, с кем водишься, — Рики кивнул сам себе. — Ты же наверняка знал, что Темный лорд умел располагать к себе людей и вызывать их доверие? Неужели у тебя не возникло никаких опасений на мой счет?

— Возникли, — без колебаний заявил Артур. — Но я хорошо подумал. И, если уж на то пошло, Темный лорд на твоем месте добивался бы власти. Нет, я определенно не считал опасным находиться с тобой в одном замке.

— А ты не подумал о своих младших братьях и сестренках, которые тоже оказались со мной в одном замке? Если бы с ними что-нибудь случилось?

— Из-за тебя?! С моими родственниками?! Очнись, Мерлина ради, с ними моя бабуля совладать не в силах, — похоже, вот теперь Артур всерьез забеспокоился, все ли у Рики в порядке с головой.

Но Рики не поддержал его полушутливого тона, и Уизли вопросительно поглядел на него. «Прикидывает, должно быть, как долго ему еще терпеть мою черную меланхолию», — подумал слизеринец. Друг обращался с ним, конечно, не совсем как с тяжело больным; впрочем, Уизли всегда тяжело давалась душевная деликатность. Это его качество сейчас казалось Рики особенно ценным; он не желал, чтоб над ним тряслись. И уж, во всяком случае, с Уизли почти всегда можно было рассчитывать на откровенность.

— Почему ты все-таки решил молчать? — Рики знал, это дурацкий вопрос, но его пришлось бы задать рано или поздно.