Гэвин Лайл - Темная сторона неба

Кен по-прежнему не сводил с меня удивленного взгляда.

— Представляю, что это за пистолет должен быть, — огорченно произнес он.

— Так получилось, что он мне нужен был. Он того стоит. Да ещё я взглянул на список утраченных предметов. Они не хотели мне его показывать, но вынуждены были.

— И ты теперь удовлетворен?

— Кажется, да. Теперь я знаю, где находятся остальные драгоценности.

Внутри кабины было очень тихо. Шум, производимый бригадой заправщиков, здесь заглушался и казался очень далеким. Бензозаправочная машина завелась и уехала.

Кен проводил её глазами, потом достал из кармана сигареты и предложил мне.

— Откуда ты знаешь? Ты действительно уверен? Почему?

— По логике вещей. Этот список показывает, что предметы, которые добыл я, вместе с предметами, выплывшими в Бейруте, являются частью всех тех ожерелий, серег и тому подобных вещей, которые были украдены. Все эти вещи с камнями и жемчугами составляли одну группу. Прочее же — драгоценные камни по резному жадеиту, нефриту или золотые работы. Это были оригинальные произведения мастеров.

— Ну и?

— Вот представь себе, что все это у тебя на руках. Что ты постараешься сбыть в первую очередь?

Он выпустил струю дыма под узорчатый потолок.

— Кажется, я начинаю понимать: ожерелья и все такое. Камни — их легко вытащить, поменять огранку. Жадеит и золото — это будет потруднее сбыть подпольно, конечно.

— Именно в первое время. Более половины стоимости жадеита и золота зависят от их резьбы или отливки, и это сделает их слишком легкими для идентификации. Что ж, хорошо, значит, ты придерживаешь их до тех пор, пока не будешь на все сто уверен в рынке сбыта. Первым делом ты пошлешь несколько предметов — скажем, штуки три — и посмотришь, надежного ли ты нашел себе покупателя. Так и выплыли в Бейруте те предметы, которые они нашли. Потом ты пошлешь остальное из того, что легче сбыть. Последними пойдут жадеит и золото. Мы вторглись во вторую стадию.

Кен нахмурил брови.

— Значит, остальное — где-то в Афинах или около? А у тебя что, есть какие-нибудь соображения — где?

— Не в Афинах. Микис нажил беду, когда попытался отослать то, чему надо было дать полежать. Все эти сложности — послать в Бейрут через Триполи, потом с караваном — явились результатом паники. Он думал, что наваб контролирует прямой путь на Бейрут. Если бы у Микиса было ещё что-нибудь — он и то послал бы тоже. Но у него больше ничего не было. Остальное — там, куда оно прибыло. На острове, где разбился самолет.

Он выдвинул маленькую серебряную пепельницу из подлокотника и медленно потушил сигарету. Затем он поднял голову, и на сей раз в глазах у него появился блеск и еле заметная улыбочка на лице. Он тихо спросил:

— Когда взлетаем?

— Завтра в девять тебя устраивает? Полетим на «Даке». Сесть можно на проселочной дороге на Саксосе. А до Киры — полчаса на лодке.

Кен кивнул:

— Считай, что ты нашел себе нового второго пилота.

Из аэропорта я уехал около половины седьмого, зашел в свой номер, переоделся в свой новый летний костюм и направился в «Уаддан». Я собирался провести прекрасный вечер, ни от кого не прячась, а если кто захочет покопаться в моем номере — милости просим.

Кен держался вне поля видимости. Если бы он вдруг всплыл, у наваба наверняка пробило бы прокладки и он отморозил бы что-нибудь на любительском уровне. С этого момента до завтрашнего утра мне не хотелось иметь ни малейшей неприятности.

В это время бар отеля «Уаддан» был малонаселен. Большинство постояльцев ужинало. Из ресторанного зала по соседству доносился гул и звон посуды. Посредине стены за столиком сидели Роджерс и Ширли Бёрт.

Я жестом подозвал бармена и прямиком пошел к ним.

— Добрый, добрый, детки. Что пьем?

Ширли подняла голову и выпустила в меня струю дыма.

— Виски. Начинаю второй галлон.

Роджерс бросил на неё быстрый нервный взгляд и сказал мне:

— Я через минуту пойду ужинать.

Сзади подошел бармен. Я заказал два виски и сел.

На Ширли была та же блузка цвета загорелого тела, в которой я её впервые увидел в Афинах. Эта блузка делала Ширли такой привлекательной, что её хотелось поскорее сорвать с нее, однако сама Ширли ничем не поощряла таких поползновений. Она уперлась взглядом в стол, крутя в руках свой стакан.

Я предложил ей сигарету, на что она взяла из пепельницы горящую сигарету и показала её мне, при этом не взглянув на меня.

Роджерс допил свой стакан и встал.

— Думаю, мне надо поужинать. Хорошего вечера, мисс Бёрт, Джек.

Он избежал моего взгляда и пошел в направлении ресторанного зала неспеша, но и не теряя даром времени.

Подлетел бармен со стаканами. Ширли добила предыдущий стакан и отпила солидную дозу из нового. Я с удивлением смотрел на нее. Во время последнего заседания, насколько я помню, она держала ногу на тормозе.

— Ваше здоровье, сестра Бёрт, — сказал я, и по-мужски отпил из стакана.

— А как там наш общий друг? Не думаю, что его слопали верблюды, а? С каким удовольствием я сейчас выпью.

Я все понял. Она заливала алкоголем мысль о том, что тут мог бы быть и Кен, но была не в состоянии не говорить о нем. И таким способом она разъясняла мне свое теперешнее поведение.

— А у меня есть идея, — предложил я. — Почему бы нам не выпить еще, а потом поехать и поесть в одном итальянском ресторанчике, я тут знаю?

— Бросьте суетиться, — недовольно проворчала она. — Если вы хотите посидеть и попить виски — ради Бога. Но если вы хотите ублажить женщину, то ну вас к дьяволу.

— Это не мое дело — излечивать вас от тоски по вашим мужчинам. Я работаю из чисто собственного интереса.

Она не поверила мне, но подумала, и раздумья принесли ей пользу.

— Если не считать вашего предложения поехать куда-то поесть, — сказала она, — вы говорите дело. Если вы готовы следовать за бутылкой виски, куда она поведет, сидите и не трепыхайтесь.

Она допила свой стакан, посигналила бармену, и мы заказали ещё по виски со льдом, только льду было куда меньше, чем виски.

Новую порцию она подняла за меня.

— Будьте здоровы. А я знаю кое-что о вас, мистер Клей.

— Все знают обо мне кое-что, но никто в количестве, достаточном, чтобы засадить меня в тюрьму. Ваше здоровье.

— Так сколько, вы говорите, знаете Кена?

— Выбросьте это из головы, — грубовато заявил я. — Оставьте. Если хотите себе добра.

— Тут совсем не так, как вы себе это представляете, — произнесла она четко, с расстановкой. — Тут комбинация удручающих факторов. Вначале я подавлена тем, что человек погиб. Потом я обнаруживаю, что он не погиб, а просто сбежал от меня. Одно из двух ещё можно вынести, но и то, и другое сразу — это для меня уже перебор. — Ширли взглянула на меня весьма неприязненно, она ещё была на той стадии, когда могла так смотреть. Она пока выпила столько, что могла сосредоточиться на одном предмете. — Я так думаю, что вы все время знали, что он не погиб. Я правильно говорю?