Алексей Бобровников - Крайности Грузии. В поисках сокровищ Страны волков

В селе Бечо, что между поселком Луха и Местией, живет Иламаз Авалиани – один из махшви и, по совместительству, преподаватель русского языка и литературы в сельской школе.

В запасе Иламаза арсенал историй о сванских вендеттах.

Главные герои его историй – абраги (беглецы от закона), а еще мальчишка-школьник, расстрелянный из «калашникова» и потерявший руку, но отказавшийся выдать полиции своего врага – «взять кровь» должен только он сам.

«А может мужчина сван отомстить женщине?» – спросил я у Иламаза.

«Женщине? Это в два раза дороже обходится!» – отвечает старейшина.

«В два раза дороже? Как это?»

«А вот так. Женщин не должен ранить мужчина и не должен убить. Потому что женщина здесь символ. Неприкосновенное лицо. Не принято у сванов убить женщину – иначе над мужчиной будут все смеяться – что ты, мол, убил или ранил женщину! Это бесчестие.

Если же медиаторы мирили две семьи, то за убитого мужчину платили 20 быков, а за женщину – 40 быков обязан был отдать виновник…»

Правда, сам Иламаз против сделок на крови и откуп считает позором:

«За кровь должна быть кровь. Или примирение – без всяких откупов».

Рассказывают, как у двух сванских фамилий однажды случился раздор. На какой почве? Да на этой же, на сванской – ответил бы автор «Гамлета» и «Ромео и Джульетты».

В то время ни у одной из этих семей еще не было собственной башни, и вражда с соседями стала поводом поскорее построить их.

За работу взялись обе семьи, время от времени постреливая друг в друга из-за укреплений. Перестрелка мешала работе и не приносила результатов – никому из враждующих не удавалось « взять кровь ». Однажды к представителям обеих семей явились старейшины и предложили уговор: не стреляйте друг в друга до тех пор, пока кто-то из вас не достроит башню, а кто первый достроит, на стороне того и будет преимущество в этой войне. Обе семьи рьяно взялись за работу, но стихия, тающие снега и разлившиеся горные потоки не давали закончить строительство. Обе стороны кусали себе локти и время от времени с досадой поглядывали на двор соседей, где прогуливались как ни в чем не бывало их заклятые враги. В то же время никто не решался нарушить слово, данное совету старейшин.

Эта история закончилась не по-шекспировски, то есть – с хеппи-эндом. Дочь одного из враждующих кланов повенчалась с сыном другого.

«Все хорошо закончилось?» – переспросил я на всякий случай, пытаясь найти подвох. (Сванетия – не то место, где свадьба обязательно заканчивается хеппи-эндом.)

«Не очень-то, – улыбнулся мой собеседник, – девушка вышла замуж без приданого».

Рассказы этого махшви о мести страшны и комичны. И в этом весь Иламаз. Человек, который любит говорить, что жизнь – это лишь шутка: «короткая шутка, которую не каждому дано понять».

Спустя пять лет после первой встречи с семьей Авалиани, я снова переступил порог их дома.

Помню, как в прошлый раз Иламаз кокетничал, прося гостей угадать свой возраст. Его выдавала жена – сухонькая, пожилая, с огромными глазами. Она уже подошла к восьмому десятку. Где-то там, видимо, и ее Иламаз – краснолицый здоровяк с ястребиным носом.

Вся семья в сборе – Мариджан, жена Иламаза, их сын Спартак и многочисленные внуки, правнуки и племянники, приехавшие со всех концов Грузии.

У Иламаза две внучки, но в клане Авалиани до сих пор ждут мальчика.

В первые минуты, не увидев старика, я не на шутку забеспокоился. Но вот, наконец, явился пахнувший коровой глава семьи.

Он все так же полон жизни, умудряясь за день сделать работу по хозяйству, прочитать уроки в сельской школе и побывать тамадой на свадьбе.

Стоит ему войти в дом, как что-то снова зовет его по делам.

Во дворе залаял пес. «Пойду посмотрю, что там ему снится», – улыбается хозяин, и у меня появляется несколько минут, чтобы записать впечатления прошедшего дня.

Тем временем дождь за окном превратился в ливень. Если он не прекратится, завтра гора Ушба будет затянута облаками.

Но негативные прогнозы не оправдались, и на следующий день мне удалось отправиться к подножию самой легендарной вершины Верхней Сванетии.

Прямо по дороге, ведущей в сторону ледника Ушбы, находится поселок Мазери с руинами огромной десятиэтажной башни князей Дадешкелиани.

Иламаз рассказал об этой семье одну презабавную историю. Полтора века назад один из князей подарил эту вершину некоей австрийской альпинистке, сумевшей покорить ее.

Говорят, князь даже написал расписку, удостоверяющую передачу прав на гору.

Продолжения истории никто не знает: вряд ли в галантный век эта дама могла просить о большем.

Рассмеявшись, я представил себе современную девушку, которая попыталась бы затребовать материальные гарантии такого подарка от владетельного воздыхателя.

Впрочем, никто не знает, чем закончилась бы история этой дарственной, если бы в середине XIX века владычеству династии Дадешкелиани не пришел конец.

Сегодня альпинисты могут подняться на Ушбу как со стороны Карачаево-Черкессии, так и с грузинской стороны.

Восхождения, рискованные сами по себе, без сопровождения местных гидов могут стать смертельно опасными.

Но такие восхождения, рискованные сами по себе, без сопровождения местных гидов могут стать смертельно опасными.

Альпинист Нугзар Нигуриани, живущий в Местии, рассказывал, как однажды, отправляясь на скалы Ушбы, увидел на леднике маленькое оранжевое пятнышко.

Начав раскапывать снег, обнаружил палатку, затем рюкзак, а вслед за ним и останки альпиниста. Нигуриани и его спутники отменили запланированное восхождение и начали раскопки.

Сначала из-под снега показалась копна золотистых волос и уже совершенно побелевший скелет их обладательницы.

Сванские альпинисты откопали тела пятерых молодых людей.

Четверо юношей и их светловолосая спутница поднимались на вершину, видимо, с российской стороны, так как на грузинской территории не было обнаружено ни единого свидетельства появления подобной группы, а испорченные временем документы принадлежали жителям Российской Федерации.

Нигуриани и его люди собрали останки, положили их в свои спальные мешки и, вернувшись в Местию, отправили найденные на телах документы в Москву. Ответа не последовало, и безымянные кости были похоронены в Сванетии.

Считается, что в последние годы восхождения на Ушбу стали менее опасными, чем полвека назад, но это далеко не так.

Таянье ледников уничтожило привычные ориентиры, и многих маршрутов, проложенных великими альпинистами прошлых лет, больше не существует. Поэтому те, кто сегодня пытаются покорить вершину, руководствуясь старыми картами, рискуют ничуть не меньше первопроходцев.