Эдгар Берроуз - Тарзан из племени обезьян. Возвращение Тарзана. Тарзан и его звери (сборник)

Роков, напротив, смирился с тем, что его пирога плывет в тихих заводях, где скорость течения невелика, поскольку старался держаться у берега, противоположного тому, по которому его преследовала ужасная шайка.

Поэтому не приходится удивляться, что, хоть они с Джейн и отправились в плавание по Угамби почти одновременно, беглянка достигла устья на целых два часа раньше своего преследователя. Едва Джейн Клейтон увидела судно, стоящее на якоре в тихой бухте, ее сердце забилось от радости и надежды, но, когда она подплыла ближе и разглядела, что это «Кинкейд», ее восторг сменился самыми мрачными предчувствиями.

Однако поворачивать назад было уже слишком поздно, потому что течение все равно несло ее к пароходу и ее усталым рукам оказалось не под силу его преодолеть. Она не могла направить свою тяжелую пирогу против течения, и ей оставалось выбрать: либо править к берегу, пытаясь не попасться на глаза тем, кто мог находиться на палубе «Кинкейда», либо сдаться на их милость. В противном случае она рисковала быть унесенной в море.

Но Джейн понимала: на берегу шанс остаться в живых невелик, ведь ей ни за что не найти гостеприимную деревню племени мосула, куда ее отвез Андерссен в ночь бегства с «Кинкейда».

Теперь, когда на пароходе не было Рокова, можно было предложить большое вознаграждение оставшимся на нем морякам и убедить их доставить ее до ближайшего порта. Рискнуть стоило – только бы добраться до судна.

Течение стремительно несло ее вниз по реке, и она поняла, что, лишь напрягая все силы, сможет направить неуклюжую пирогу в сторону «Кинкейда». Приняв решение подняться на палубу парохода, Джейн поискала глазами того, кто помог бы ей в этом, но, к ее удивлению, палуба оказалась пуста, и никаких признаков жизни на борту не наблюдалось.

Долбленка подплывала все ближе и ближе к носу судна, но Джейн до сих пор никто не окликнул. Похоже, вахтенные отсутствовали. В следующий миг Джейн поняла, что ее пронесет мимо парохода, а затем, если с него не спустят шлюпку, течение реки, подхваченное начинающимся отливом, утащит ее в открытое море.

Молодая женщина громко взмолилась о помощи, но единственным ответом на ее зов стал пронзительный крик какого-то дикого зверя, донесшийся из джунглей, подступавших к самому берегу. Джейн лихорадочно налегала на весло, стремясь подвести пирогу как можно ближе к борту парохода.

На мгновение ей показалось, что течение уносит ее прочь, хотя от борта беглянку отделяло каких-то несколько футов, но в последний момент лодка проплыла так близко от носа, что Джейн все-таки удалось ухватиться за якорный канат.

Она героически вцепилась в его перевитые стальные пряди, и сила течения едва не вытащила ее из пироги. Неподалеку она увидела веревочный трап, свисающий с борта. Отпустить канат и попробовать вскарабкаться на эту качающуюся лестницу, когда пирога окажется под ней, было, как ей казалось, за гранью возможного, однако продолжать цепляться за канат тоже не имело смысла.

И тут ее взгляд случайно упал на все еще привязанную к носу лодки веревку. Обвив ее конец вокруг каната, Джейн стала медленно уступать пирогу течению, скользя вдоль борта, пока та не оказалась прямо под трапом. Мгновение спустя, с ружьем через плечо, Джейн благополучно взобралась на пустынную палубу.

Ее первой задачей было обследовать пароход, чем она и занялась, держа ружье наперевес, поскольку на «Кинкейде» остались только враги. Вскоре Джейн стала ясна причина, по которой пароход казался обезлюдевшим. Пьяные моряки, которых, по всей видимости, оставили охранять судно, спали мертвецким сном на баке [25] Бак – здесь: носовая надстройка, где размещен носовой кубрик для матросов. , в матросском кубрике.

Дрожа от отвращения, она поднялась на верхнюю палубу носовой надстройки, где, пустив в ход всю свою изобретательность, сперва закрыла, а затем и задраила ведущий в жилое помещение люк – прямо над головой у храпящих вахтенных. Затем Джейн отправилась в камбуз на поиски еды, а утолив голод, заняла позицию на палубе, решив, что никто не поднимется на борт, пока не примет ее условия.

За час или около того на реке не происходило ничего, что могло бы вызвать ее тревогу, но потом у излучины выше по течению показалась пирога, в которой сидел один человек. Когда он подплыл поближе, Джейн узнала в нем Рокова, и, когда ее преследователь попытался подняться на пароход, он увидел направленное себе в лицо дуло ружья.

Поняв, кто стоит у него на пути, русский пришел в ярость, стал сыпать проклятиями и угрозами, но, поскольку подобная тактика не могла ни напугать, ни разжалобить молодую женщину, он перешел к мольбам и обещаниям.

Однако на все его предложения у Джейн был один ответ: ничто на свете не убедит ее позволить Рокову оказаться на одном с ней пароходе. А в том, что ее слова не разойдутся с делом и она пристрелит его, если он попытается подняться на борт, сомневаться не приходилось.

Поскольку ничего другого не оставалось, Роков повернул свою пирогу поперек течения, которое грозило унести его в море, и сумел высадиться на берег у дальнего конца бухты – на стороне, противоположной той, где стояли, рыча и скаля зубы, его дикие преследователи.

Джейн Клейтон понимала, что ее врагу на тяжелой пироге в одиночку не вернуться к пароходу, и потому больше не ждала нападения с его стороны. Ей показалось, что она узнала собравшуюся на берегу ужасную команду зверей, которую видела несколькими днями раньше в джунглях в верховьях Угамби. Совершенно невозможно было представить, чтобы на свете имелось другое такое странное сборище. Но что привело их вниз по течению к устью реки? На этот вопрос ответа у Джейн не было.

Ближе к концу дня внимание Джейн внезапно привлекли крики русского, стоящего на берегу бухты. Она проследила, куда он повернулся, и, к своему ужасу, увидела приближающуюся со стороны реки судовую шлюпку, в которой, несомненно, находилась пропавшая команда «Кинкейда» – одни бессердечные бандиты и негодяи.

Когда Тарзан, приемыш обезьян, понял, что его стиснули челюсти огромного крокодила, он не оставил надежду и не отдал себя на волю судьбы, как, скорее всего, случилось бы с обычным человеком.

Прежде чем огромная рептилия увлекла его под воду, он наполнил легкие воздухом, а затем, напрягая могучие мышцы, стал бороться за свою жизнь. Однако вне своей стихии человек-обезьяна был слишком беспомощен, и все его старания лишь еще больше возбудили чудовище, которое потащило свою добычу к себе в логово.

Тарзану мучительно не хватало хотя бы глотка чистого свежего воздуха. Он знал: еще немного – и ему конец, а потому, невзирая на мучительное удушье, решил дорого отдать свою жизнь.