Альтернативный солдат. Или приключения юного балбеса в доме престарелых, веселые и не очень...

- Привет, Стасик. Как прошли выходные? – раздался женский голос.

Стас оборачивается. Рядом стоит Полина, дочь директора. Белый пуховик украшен меховым кантом, на ногах традиционные белые сапоги до середины бедра, светлые волосы уложен в строгую «ракушку». Серьезность облика подчеркивают профессорские очки из черного пластика. На ладони раскрытая пачка Dunhill Ultra. Слабый луч осеннего солнца задевает краешек, серебряное покрытие загадочно блестит и кажется, что внутри хранятся фамильные драгоценности древнего аристократического рода князей Поспеловых.

- Привет. Незабываемо, - криво улыбнулся Стас.

Рука сама тянется к роскошной пачке, слабый голос совести – ты обещал! – тонет где-то в глубине организма. Взгляд Полины оценивающе пробегает по мятому лицу Стаса, на губах появляется понимающая улыбка:

- Заметно. Лечился с утра?

- Нет, что ты! Подремал два часа и хватит. А ты чего пришла? Опять комиссия?

- Скучно дома. В институте делать нечего, каникулы. Вот и забрела.

Душистый дымок вырывается изо рта голубой струйкой, заморский табак горит быстро, словно торопится сбросить весь запас ядовитого никотина в человеческие легкие. Стас кривится. Во рту опять появляется тот отвратительный привкус, что был с утра. Окурок описывает полукруг, горящий уголек рассыпается маленьким фейерверком о край урны.

- Слушай, ты говорила, что ведешь какие-то журналы. Можно у тебя узнать адрес родственников одного здешнего постояльца? – спрашивает Стас.

- Конечно. А зачем тебе? – удивилась девушка.

- Да так, - смутился Стас, - загрустил один дедулька, никто его не навещает.

- Ну, идем.

Просматривая журнал регистрации пациентов интерната, Стас невольно обратил внимание, как много человек умерло. Оказывается, еще год назад число постояльцев превышало нынешнее количество в два раза. Жилые помещения располагались и на первом этаже и на последнем, четвертом. А вот количество обслуживающего персонала увеличилось. Об этом Стас узнал из штатного расписания. Листок бумаги, аккуратно расчерченный ровными линиями на клеточки, вклеен на обратную сторону обложки. Каллиграфическим почерком записаны фамилии, инициалы и должности. Если считать всех, включая директора, то на каждого старика и старушку приходится один человек обслуживающего персонала. «Как в лучших домах Европы, - удивился Стас. – Только вот где они все»? Он постарался припомнить всех, кого видел здесь на работе. Получалось по самым грубым подсчетам втрое меньше. « Отпуска, больничные … мало ли что, - мысленно отмахнулся Стас. – Буду еще париться»!

Адрес Николая Кувалдина он нашел быстро. В этой же графе мелкими буквами приписан адрес единственной дочери. Стас записал все на листок перекидного календаря, потом вспомнил, что это сегодняшний день, рвать нельзя. Скривился, махнул рукой и быстро выдрал.

- Нашел, что хотел? – спросила Полина.

- Да, спасибо, - ответил Стас, пряча календарный лист в карман.

Встал из-за стола.

- Ну, я пошел … - сказал и запнулся, словно в тесной комнатушке с обшарпанными стенами появился призрак министра здравоохранения и социального развития. Пока он с увлечением рылся в бумагах, Полина сняла пуховик, поправила прическу и макияж. Напротив Стаса сидит яркая блондинка, трикотаж красного цвета плотно обтягивает фигуру, белые сапоги на высоченных каблуках закрывают колени, не слишком длинное платье с боковым разрезом сползло на бедра так, что Стас невольно покраснел и отвел взгляд. Девушка заметила, какое впечатление произвела. Расправила плечи и чуть отвела их назад, спина выпрямилась, отчего некрупная грудь стала казаться роскошным бюстом. Сделать вид, что ничего не заметил в такой ситуации означает окончательно и бесповоротно испортить отношения. Ссориться с Полиной Стас совсем не собирался, но с другой стороны, изображать сгорающего от страсти Донжуана в застиранном халате и тапочках тоже глупо и смешно.

- Выглядишь, как супермодель.

- Дома престарелых?

- Э-э … (блин, я совсем не это имел в виду!) … нет, вообще. На тебя наверно обращают внимание.

- В основном придурки.

- Они робеют рядом с красивой девушкой и от того кажутся не очень умными.

Полина внимательно посмотрела Стасу в глаза.

- Если парень нормальный, он всегда остается таким.

Она подходит вплотную, бедро упирается Стасу в локоть. Полина как бы невзначай проводит кончиками пальцев по голове, отчего по всему телу разливается странное будоражащее тепло. Стас на мгновение замирает, словно лишенный способности двигаться. Его чувства просто кричат – возьми ее, другого шанса может не быть! В тишине отчетливо слышно учащенное дыхание девушки …

Конечно, Стас не былинный герой, сломить волю к сопротивлению легко. Да он вовсе и не собирался бороться с искушением, аки святой Антоний на триптихе Босха, нет. Бурно проведенные выходные сказались самым фатальным образом. Увы, все что мог Стас, это жмуриться и мурлыкать от удовольствия, как старый больной кот. Но ведь требуется совсем-совсем другое! Момент истины надвигается, словно сорвавшийся с тормозов бронепоезд, а Стас распластан на рельсах и не может пошевелить пальцем. Стыд как будто кипятком ошпаривает, лицо краснеет так, словно вся кровь собралась в голове, вот-вот из ушей брызнет, а внутри разливается ледяной холод предстоящего позора … Раздается стук в дверь, Полина вздрагивает. Створка распахивается, в образовавшуюся щель просовывается круглая, как тыква, голова санитарки:

- Полина Валериановна, вас в кабинет директора приглашают!

В глазах вспыхивает огонь любопытства, укрытое тональным кремом лицо расплывается фальшивой улыбкой, розовые ушки топорщатся, как у юной бегемотихи. Полину нисколько не смутило внезапное появление чужого человека. Еще плотнее прижимается к молодому человеку, рука обвивает шею.

- Сейчас идти или можно потом? – спрашивает она, глядя в окно.

- Вам виднее, - еще шире улыбнулась санитарка, дверь захлопнулась подчеркнуто громко.

- Вот видишь, теперь еще и дуры прибавились, - вздохнула Полина. – Надо идти.

- Да … наверно, что-то срочное … - охрипшим голосом ответил Стас.

Когда девушка вышла из комнаты, он вздохнул так, что жалюзи на окнах колыхнулись.

Вырваться на «волю» удалось только в субботу вечером. Дабы побывка не сорвалась, пришлось упираться рогом всю неделю, не допускать ссор и конфликтов. Клыкова отпустила Стаса без вопросов. На этот раз он благоразумно не сообщил о прибытии друзьям и знакомым, поэтому спокойно проспал ночь. Воскресное утро выдалось ярким, солнечным и тихим. Зима решила передохнуть, наступление холодов остановилось. Улица залита светом, робкое тепло греет землю, на прогулку выбрались уличные коты и собаки. Свежий и бодрый, как колобок, Стас быстрым шагом идет к остановке. Нужный ему человек живет на другом конце города в частном доме, маршрутка доберется только за полчаса. Железная коробка на колесах с поэтическим названием «Газель» притормозила возле остановки ровно настолько, чтобы успеть впрыгнуть в салон. Раздвижная дверь с лязгом становится на место, будто выпавшая челюсть старика. «Водила» врубает передачу, автомобиль прыгает с такой прытью, словно за ним гонится падший трансформер. Стас по инерции пробегает в конец салона, разворачивается и мягко приземляется на свободное сиденье. Газель мчится, будто пожарная машина к горящему зданию Государственной Думы. Водитель давит педаль газа изо всей силы, руки мертвой хваткой держат руль, взгляд тверд и целеустремлен, как у строителя коммунизма. Самоуверенный дурак не понимает, что за спиной люди, которые вовсе не хотят умирать раньше срока. Наконец, одна женщина не выдерживает, салон маршрутки оглашает надрывный визг: