Альтернативный солдат. Или приключения юного балбеса в доме престарелых, веселые и не очень...

Валериан влез … именно влез, а не сел в автомобиль. Роскошная тачка перекосилась от чрезмерного груза, словно лицо с флюсом, в салоне пахнет мокрой бумагой и еще черт знает чем, напрочь заглушая нежный запах натуральной кожи и дорогого освежителя воздуха. Ящики, коробки и безобразные тюки угрожающе кренятся на Поспелова, собираясь обрушится на него в самый неподходящий момент и заклинить рулевую колонку где нибудь на оживленном перекрестке, когда загорится зеленый свет. Валериан сокрушенно вздыхает, пальцы нежно касаются руля. Электроника тихонько взвыла, рулевая колонка прильнула к рукам, словно соскучившийся по хозяину щенок. У Валериана даже глаза заблестели, так вдруг стало жалко и себя, и машину, и жизнь свою, жалкую и никчемную. «Бьешься, как рыба об лед. Хочешь чего-то добиться в этой жизни, стараешься, - думал он, глядя на приборную панель, отделанную красным деревом. – По ночам не спишь, все думаешь, думаешь … Сердце ни к черту стало, пальцы трясутся, скоро нервный тик появится. А волосы? Совсем седые! А каким парнем был совсем недавно? Какую карьеру мог сделать?»

- Эх, мать твою! – выругался Валериан вслух, но стереосистема заглушила крик души ревом динамиков – доченька прошлый раз брала машину покататься, забыла отключить медиатеку, а у нее там сплошной хард-рок типа AC-DC и прочих металлик. Поспелов вырубает аудиосистему. Поколебавшись, включает снова, выбирает из списка что-то сентиментальное, из Эннио Морриконе. Обогреватель выдыхает струю теплого воздуха, мотор тихо гудит, кроссовер мягко катит по дороге, грузно переваливаясь на неровностях.

Мужская палата встретила Стаса знакомым запахом тлена, несвежего белья и прокисшего пота. Старики лежат на койках, только Благой по привычке сидит, скрестив ноги под собой, глаза устремлены вдаль, душа где-то далеко.

- Доброе утро, дедушки! – поздоровался Стас. – Не побеспокою?

- Приступайте, сударь … И здравствуйте вам, - отозвался Поцелуев.

Стас заметил, как старый актер украдкой забрал с тумбочки небольшой предмет телесного цвета, отвернулся к стене и быстро сунул его в рот. Поцелуев почему-то жутко стеснялся вставной челюсти и всегда делал вид, что с зубами у него все в порядке.

- Привет, салабон! – жизнерадостно заорал Таранов. – Как служба? Малиной не кажется?

- Никак нет, ваше благородие! – рявкнул в ответ Стас в манере дореволюционного унтера и пристукнул шваброй будто прикладом мушкета.

- Хорошо, корнет. Продолжайте нести службу!

- О Боже! Как достали этот солдафонский юмор! – тихо простонал Поцелуев.

Иван Благой только покачал головой и чуть поморщился от громкого голоса Таранова. Давило неопределенно хрюкнул, лицо приобрело выражение снисходительного презрения.

- Клоуны! Никакого уважения к возрасту, - пробормотал он.

- Семушка, уважение к возрасту ты получишь … ха-ха … на собственных похоронах, дорогой! – засмеялся Таранов.

- А ты? А где ты его получишь? – взвился Семен.

- Ну, если как следует подготовлюсь … побреюсь, - задумчиво произнес Таранов, потирая колючие щеки, - то сегодня вечерком поимею. Возможно! – поднял он указательный палец.

- Представляю, кто тебе даст … уважение, - саркастически отозвался Поцелуев.

- Эх Степан! Все тебе царевну подавай. А лягушку не хочешь? Царевичи не брезговали … Узко мыслишь, народный артист. В женщине главное душа, интеллект!

При этом Таранов сделал замысловатое движение руками, показывая, где у его избранницы интеллект, а где душа.

- И вот там, где интеллект смыкается с душой, я и …

- Генерал, так я вымою полы? – громко перебил Стас.

- Э-э … да, дозволяю, - заулыбался польщенный Таранов.

Стас быстро управился с уже ставшей привычной процедурой уборки, вымыл коридор и туалет на этаже. Потом помог отвезти на колесных носилках приболевшую бабушку для осмотра приехавшим врачом, затем еще одну … День шел своим чередом, интернат жил обыкновенной жизнью любого подобного учреждения и ничто уже не напоминало ни о смерти человека, ни о «войне» санитарок с поварихами. Уже стемнело, когда Стас зашел в комнату сторожа. Топчан недовольно скрипнул и угрожающе зашатался, когда Стас прилег. Идти домой почему-то не хотелось, хотя сегодня дежурить не надо. Стас вздохнул, глаза медленно сомкнулись … Соприкасаясь с изнанкой жизни, человек вначале пугается, потом страх переходит в опасение, появляется брезгливость. Выращенное в домашних условиях, на чистой воде и качественной пище, двуногое существо испытывает дискомфорт и тревогу, словно комнатная собачка в диком лесу. Шумит ветер, с деревьев падают сухие ветви, шуршит трава и странные запахи будоражат чувства. Исчезает привычная система координат, перепуганное животное мечется в сумраке, оглашая лес истошным лаем. Усталость берет свое, обессиленное животное забивается в укромное место. Потрясение проходит, голод заставляет выйти из укрытия. Уже не так страшно, но холодно, сыро, грязно … Нехорошо, одним словом. Но идти надо. Или ты найдешь свое место в новом мире, или отыщешь дорогу домой, в привычный комфорт и благополучие. А если обратной дороги нет? Стас хорошо понимал, что забыть ничего не сможет. Здесь, в интернате, он увидел совершенно другую жизнь, бесцветную, немую и бессильную. Выброшенные на окраину мира, люди очень быстро опускаются до уровня растения. Их существование бессмысленно и раздражительно для окружающих. Но ведь они люди! Они кем-то были, работали, воспитывали детей, от них в этой жизни что-то зависело! Прошлая жизнь осталась в памяти, но и ту равнодушное время размывает, стирает острые углы и целые куски прожитого безвозвратно тают в пустоте существования, будто льдинки в теплой воде. Именно в эту минуту Стас остро осознал конечность жизнь. Придет время и он тоже уйдет из этого мира. И кто знает, какими будут его последние дни?

Телефон взбрыкнул, заелозил, потом задергался, словно в агонии. Из кармана донеслись приглушенные крики и стук африканских барабанов. «Опять сбился сигнал вызова, блин»! – раздраженно подумал Стас. Аппарат послушно успокаивается в теплой ладони, на экране появляется улыбающееся лицо Полины.

- Привет Стасик! Как дела? Чем ты сейчас занимаешься? – забавно пропищал голос из динамика. Девушка дурачилась и улыбалась.

- Ничем. Дурака валяю, - честно признался Стас.

- Какой ужас! – притворно испугалась Полина. – Ты меняешь ориентацию? Приезжай ко мне, я помогу тебе вылечиться!

Стас помедлил мгновение, потом кивнул:

- Ага.

«Надо качнуть маятник в другую сторону. Такие обломы последнее время, ну его на фиг! И вообще»! – подумал Стас.

Загородный дом Поспеловых встретил Стаса терпким запахом восточных благовоний от дымящихся палочек, тихой музыкой – кажется, вариации на тему Эммануэль - и приятным теплом камина. Толстая входная дверь из брони и пенопласта смачно чавкнула хитроумным запирающим устройством, мороз и холод остались снаружи. Полина в белом шелковом халате с пышным воротником показалась уютной и теплой, словно горячая булочка. Мягкие губы коснулись щеки, упругое колено медленно прошлось по внутренней стороне ног и уперлось в промежность так, что у Стаса слегка закружилось в голове.