Генри Хаггард - Рассвет

— Ну и что с того?

— Разве теперь вы не видите прямо перед собой способа заставить его продать вам Айлворт?

— Ценой руки Анжелы?

— Совершенно верно.

Филип принялся в задумчивости ходить взад и вперед по комнате. Хотя, как читатель, возможно, помнит, всего месяц назад он и сам был настолько низок, чтобы предложить своей дочери использовать ее красоту для осуществления его планов, на самом деле он никогда — будем справедливы к нему — не мечтал принудить ее к браку, который во всех отношениях мог считаться противоестественным.

Его представление об ответственности перед дочерью было крайне расплывчатым, скорее, он не хотел ради нее ничего делать, однако с некоторыми вещами ему и сталкиваться не хотелось. Собственные страхи и воспоминания слишком угнетали его, чтобы он позволил себе поступить так в отношении Анжелы.

— Леди Беллами, — сказал он, наконец, — вы уже много лет близко знаете моего кузена Джорджа и, вероятно, достаточно знакомы с его образом жизни, чтобы понимать, что такой брак был бы позором.

— Многие мужчины, которые в юности вели себя необузданно, становятся впоследствии хорошими мужьями, — спокойно отвечала она.

— Чем больше я думаю об этом, — продолжал Филип взволнованно, как человек, который готов впасть в ярость, — тем больше убеждаюсь в полной невозможности подобного поступка и должен признаться, что удивляюсь, как вы решились на такое поручение. С одной стороны, есть молодая девушка, которая, по-моему, так же хороша, как и красива — хотя, честно говоря, в связи с известными обстоятельствами в этом мало моей заслуги…

— А с другой стороны, — иронически заметила леди Беллами, — есть поместье Айлворт…

— А с другой стороны, — продолжал Филип, не обращая внимания на ее замечание, — человек, совершенно лишенный моральных устоев — и я хочу сказать об этом прямо, леди Беллами, — человек, даже внешность которого говорит против него; человек, которому, как я прекрасно знаю, нельзя доверять, и который достаточно стар, чтобы годиться ей в отцы и в дяди в придачу! И вы предлагаете мне брак между ними? Да я не хочу иметь ничего общего с подобным предложением, мои обязанности отца запрещают мне даже думать о таком. Это было бы самым подлым поступком, который я когда-либо совершал — отдать девушку во власть такого человека!

Леди Беллами разразилась низким и тихим, но раскатистым смехом; она никогда не смеялась громко. «Пришло время, — подумала она, — немного вывести его из себя».

— Простите мой смех, — сказала она с самой милой своей улыбкой, — но вы должны признать: довольно смешно слушать, как герой грандиозного скандала с Марией Ли говорит о моральных устоях; как отец, который ненавидит свою дочь так сильно, что боится взглянуть ей в лицо, и чья единственная цель состоит в том, чтобы избавиться от этого бремени, болтает о своих отцовских обязанностях.

Филип заметно вздрогнул от ее слов.

— Ах, мистер Каресфут, — продолжала она, — я, должно быть, удивляю вас своей осведомленностью, но что поделать, мы, женщины, — шпионим от тоски. Мне доставляет удовольствие выведывать чужие секреты, это очень милое и полезное маленькое развлечение. Я могла бы многое вам рассказать…

— А я как раз собирался сказать, — перебил ее Филип, которому вовсе не улыбалось выслушивать разоблаченные секреты своей жизни от леди Беллами, — что, даже если бы я и хотел избавиться от Анжелы, мне было бы нетрудно это сделать, так как молодой Хейгем, остановившийся в Эбби-Хаус на пару недель, по уши влюблен в нее; более того, я считаю весьма вероятным, что они уже помолвлены.

Теперь настала очередь леди Беллами забеспокоиться.

— Ах! — сказала она. — Я этого не знала, это все усложняет.

Затем она внезапно изменила тон:

— Мистер Каресфут, позвольте мне сказать вам как другу — не упускайте свой шанс в спешке, не идите на поводу глупых идей в том, что касается вашей дочери. В конце концов, кто она такая, чтобы стоять на пути таких серьезных интересов, как ваши? Я говорю вам, он совершенно без ума от нее! Вы можете ставить ему свои собственные условия и сами назначать любую цену.

— Цену?! Да ведь это будет цена за ее тело и душу!

— Ну и что с того? Подобное делается каждый день, только никто не говорит об этом такими словами.

— Кто же подучил вас — вас, которая сама когда-то была молодой девушкой! — отстаивать подобные убеждения?

— Чепуха! Это прекрасное предложение, а результат принесет пользу всем, особенно вашей дочери. Джордж получит то, что хочет; вы, вернув себе поместье, вернете и свое утраченное положение в обществе, и репутацию, ведь и то, и другое в значительной степени связано именно с собственностью на землю. Мистер Хейгем приобретет немного жизненного опыта, а она — она расцветет, превратившись в знатную даму, и за несколько месяцев научится обожать своего мужа, как и любая другая девушка в подобных обстоятельствах.

— Что же с этого будете иметь вы, леди Беллами?

Женщина весело рассмеялась.

— Я? О, знаете ли, добродетель — сама по себе награда. Я буду вполне удовлетворена, увидев, что все остальные счастливы. Пойдемте, я не хочу сейчас давить на вас в этом вопросе. Подумайте обо всем на досуге. Я только прошу вас не давать окончательного ответа молодому Хейгему, если он попросит у вас руки Анжелы. Подождите до тех пор, пока мы с вами снова не увидимся — скажем, через неделю. Если и тогда вы будете стоять на своем — мы просто забудем об этом разговоре, и никто не потеряет при этом ни пенни.

— Как вам угодно, но я повторяю — я никогда на это не соглашусь! — и с этими словами Филип удалился.

— Твой кузен категорически отказывается от предложения, а Анжела к этому времени, вероятно, уже помолвлена с твоим бывшим подопечным Артуром Хейгемом!

Таков был не слишком многообещающий доклад леди Беллами сгорающему от любопытства больному, прятавшемуся в столовой.

После того, как Джордж выразил свои чувства, вызванные этим сообщением, скорее эмоционально, нежели вежливо, он заметил, что в сложившихся обстоятельствах дела обстоят очень плохо.

— Вовсе нет! — пожала плечами Анна Беллами. — Дела вполне неплохи. Я снова увижусь с твоим кузеном через неделю, и тогда у меня будет готова другая история.

— Зачем ждать неделю, если этот молодой негодяй будет крутиться вокруг моей невесты?

— Затем, что я подлила яду в разум Филипа, а самый надежный яд всегда действует медленно. Кроме того, все плохое уже случилось. До свидания. Я приеду через пару дней, когда полностью составлю свой план. Видишь ли, я ведь очень хочу заработать свои письма…

Насколько крепко спалось паре наших влюбленных в ту памятную субботнюю ночь, пусть решат те, кому посчастливилось — или не повезло — оказаться в аналогичных обстоятельствах.