Ата Дурдыев - Сколько нам еще жить?..

Мало было в последнее время радостей в жизни. Может быть мешало то, что скакун памяти, нет-нет да и уносил в солнечный день… Полвека прошло, но видно на всю жизнь врезался он в сердце. Тяжелым камнем висел на шее, заставлял вздрагивать при каждом стуке в дверь, опасливо коситься на незнакомых людей.

Память хранила все, словно вчера это было…

17—18 марта в Андхойском районе в кишлаке Алты-Булак в доме туркменов-эмигрантов Мурчи Карим-Оглы и Матзакула Чары-Оглы состоялось организационное совещание баев-эмигрантов из Карабекаульского и Саятского районов Чарджоуского округа. Было решено организовать и направить на территорию ТССР крупные басмаческие шайки. Командование которыми поручить старому басмачу курбаши Сапару Шайтану.

20 марта в местность Кара-Тепе стали съезжаться со всех эмигрантских аулов и кишлаков басмачи для формирования шаек, которое продолжалось два дня. С остальными, прибывшими из других кишлаков, шайка достигла 150—160 чел.».

Ох, как давно это было… Когда земельно-водная реформа прошла или чуть позже? Постой, постой… Да было ли все это?

Мысли о наследстве постоянно беспокоили младшего сына старого Овеза — Бекмурада. Знал, что ему, как младшему и меньшая часть достанется… А почему? Разве виноват он, что позже Клычмурада родился? Эти мысли выводили из себя, не давали спокойно спать. Он стал раздражительным, вымещал злость на других. Если это была скотина — в ход шла палка или тяжелая камча.

Серый осел, упираясь крепкими точеными копытами в землю, не хотел заходить в ворота. Расставив широко ноги, он упрямо мотал головой и, казалось, никакие силы не могли сдвинуть его с места. Бекмурад тащил его за повод, бил в тугие бока, но все было бесполезно. Тогда он зашел сзади и, ухватив осла за хвост, стал отчаянно крутить его.

— Ты что, паршивец, делаешь! — услышал он голос отца, и, повернувшись, увидел его выходящим из дома. — Возьму сейчас камчу, да тебя самого…

— Все равно толку от него нет, — отпуская хвост зло произнес Бекмурад, — корм только жрет…

— Можно подумать от тебя большой прок, — усмехнулся отец. Подойдя к ишаку, он взялся за повод, чмокнул губами и животное послушно пошло за ним…

— Клычмурад отарами занимается, а ты только языком болтаешь, — выговаривал Овез. — А скотину не смей мучать, она тварь бессловесная, не может за себя постоять! Аллах за такие дела накажет…

«Больше ему нечем заняться, как нашим ишаком, — усмехнулся про себя Бекмурад, — Интересно, куда он собрался?.. Чарыки свои любимые обул, долаки навернул на икры…»

Внимание сына не ускользнуло от отца. В последнее время часто замечал, что сыновья следят за ним, контролируют каждый его шаг. Понимал, хотелось им узнать где у него тайник?

Равнодушно взглянув на сына, Овез неторопливо произнес:

— К отарам наведаюсь, посмотрю, как дела у Клычмурада… Давно не был.

— На верблюде поедешь или лошадь возьмешь? — стараясь говорить равнодушнее поинтересовался Бекмурад.

— Пешком, — выдохнул отец и подозрительно взглянул на сына.

— Когда вернешься?..

— Может вечером, может завтра… Заночую там. Овец просмотрю, с Клычмурадом поговорю.

Они смотрели друг на друга и каждый думал о своем, каждому хотелось заглянуть друг другу в душу.

— Смотри тут за порядком, — приказал отец.

Подоткнув полы халата за платок, что заменял пояс, и взяв чабанскую палку, он вышел со двора и зашагал в сторону песков.

Бекмурад проводил его задумчивым взглядом, прошелся по двору, пнул носком сапога кусочек саксаула, стараясь попасть в осла. Мысль была одна — куда подался отец? Едва ли к дальней отаре, был он там недавно, и Клычмурад приходил. В соседнее село к знакомым? Почему тогда пешком, всегда на лошади ездил… А вдруг к своему тайнику! То, что он не в доме, Бекмурад давно убедился: каждый уголок двора проверил, весь дом простукал. Где-то в песках или горах хранит отец капиталы. Но где?.. А может он сейчас и пошел туда?.. Если проследить… раскрыть заветную тайну… узнать, и все перепрятать… Пусть отец и брат думают, что кто-то случайно нашел или подсмотрел и все унес… Ищи ветра в поле!..

…Широким, размашистым, неторопливым шагом кумли — человека песков, шагал старый Овез. Все вокруг на десятки километров было изучено, пройдено десятки, а то и сотни раз. Мальчишкой здесь еще бегал. С закрытыми глазами мог бы выйти к намеченному месту. Пустыня была словно дом родной, где каждый камушек известен и изучен.

Мысли текли словно песок между пальцами — невозможно их удержать. Одна цеплялась за другую, как звенья одной цепи… Давно не было вестей от курбаши Дурды Мурта, не решен еще вопрос о вступлении в колхоз, пора выделять в отдельные семьи сыновей. Много было мыслей в голове под черным высоким тельпеком. Поднявшись на один из барханов, Овез привычно осмотрелся и вдруг ему показалось, что далеко позади, мелькнула черная точка. Показалась на секунду и тут же исчезла. Он напряг глаза, но ничего не заметил. Подумал сначала, что это охотник или чабан, но, прикинув, пришел к выводу, ни тот, ни другой быть не может…

Спрятавшись за высокий куст рыжего селина-перловника, Овез стал терпеливо ждать и вскоре заметил осторожно крадущегося по его следам человека. Вгляделся пристальней — Бекмурад!

Следы отцовских чарыков Бекмурад узнал бы из сотен. Шаг у него широкий, а на подошве правого чары-ка была небольшая квадратная латка.

И следить было легко: отец уверенно держался одного направления. Идти приходилось осторожно, отец мог в любую минуту заметить, и Бекмурад держался на приличном расстоянии. То прятался в зарослях саксаула, то скрывался между барханами. Точного плана действия не было. Хотелось лишь осторожно вслед за отцом подкрасться к тайнику, запомнить место, а когда отец уйдет — вернуться… Главное, чтобы отец не увидел. Если заметит, когда тайник будет вскрыт — не беда. Тогда отец волей-неволей вынужден будет посвятить его в свою тайну… Клычмураду они ничего не скажут. Главное, что он, Бекмурад, будет знать! При мысли об этом становилось радостней на душе, шагалось легко и свободно. Хотелось даже петь, но тогда можно выдать себя, слух у отца отличный.

Когда Овез убедился, что по его следам идет Бекмурад, он скривил губы и презрительно сплюнул:

— Щенок, кого перехитрить захотел?.. Чувствовал, что пойдет за мной. Посмотрим, много ли ты узнаешь…

Ему стало досадно. Так хотелось сегодня перебрать золотые червонцы, увидеть как отражается солнце на гранях камней… Маленькие они, а вот солнце почти все в себя вбирают! Захотелось ощутить ни с чем не сравнимую тяжесть золотых монет… Тогда на какое-то время забывалось все! Подобные свидания с богатством вошли в привычку. И вот из-за паршивого сынка это свидание отменялось, и злость на сына наполняла душу. Захотелось проучить его, поиграть, как забавляется кот с пойманным мышонком…