Ата Дурдыев - Сколько нам еще жить?..

Увлеченный листочками саксаула, пограничник, как показалось Бекмураду, совсем потерял слух, а может быть, слишком осторожно подкрадывался к нему молодой хищник. Затаив дыхание, чувствуя, как бешено колотится сердце, Бекмурад занес нож и, когда красноармеец еще выше задрал голову, полоснул его по горлу. Отточенное словно бритва лезвие на удивление легко прошло по горлу, располосовав его от уха до уха… «А у баранов шерсть мешает», — мелькнуло в голове Бекмурада.

Пограничник схватился за горло, сделал несколько шагов, и ломая кустарник, тяжело рухнул на песок… Бекмурад, не выпуская из рук ножа растерянно смотрел как ноги в ботинках дергались, выбивая ямки в сыпучем песке.

Из кустов, привлеченный шумом, выскочил отец. Окинув быстрым взглядом пограничника, заметил окровавленный нож в руках Бекмурада, его растерянное лицо.

— Ты, — свистящим шепотом произнес он, — ты, что сделал?..

— Он следил за тобой… Все богатство хотел забрать… Нищими оставить, — заикаясь пояснил Бекмурад.

— Дурак! — скрипнул зубами отец. — О каком богатстве болтаешь! Нет тут ничего!

— Ты выкапывал тайник, — растерянно прошептал сын, — я видел…

— Бежим скорее, говорить потом будем, — оглянувшись по сторонам, прошептал отец.

Бекмурад недоумевающе смотрел на него, пока весь смысл содеянного не прорисовывался в сознании. Это так поразило его, что он словно окаменел. Все внутри оборвалось, покатилось вниз.

— Да шевелись ты! — толкнул его в плечо отец, — что раскис, как баба!..

Слова отца, а главное, толчок, возымели действие, Бекмурад пугливо оглянулся и кинулся вслед за отцом…

Уходили быстро. Бекмурад даже удивлялся: откуда у отца силы берутся? Потом понял — страх подгоняет! По себе чувствовал…

Преодолев очередной бархан, отец неожиданно остановился и, ощупав себя руками, потерянно произнес:

— Платок…

Было в этом слове столько отчаяния, что оно сразу передалось сыну. Испуганно, уже догадываясь в чем дело, Бекмурад спросил:

— Что… Платок…

— Там остался… На саксаул повесил, чтобы копать не мешал. Старый дурак…

— Может вернемся? — предложил сын, зная ответ и сам понимая всю бессмысленность предложения.

— Поздно! Кизыл-аскеры там… По следу сейчас идут! Зачем тебе этот сосунок нужен был? Почему за нож схватился? Ты понимаешь, что натворил?..

— Думал, что ты тайник отрываешь, — подавленно ответил сын.

— Дурак! — проворчал Овез, — все, что у нас есть, в доме находится!

Говоря это, отец подозрительно смотрел на сына: верит или нет? По всему было видно — не верит…

— Идем, — бросил отец, — зря время теряем…

— А платок?..

— Все в руках аллаха, — вздохнул Овез.

Бекмурад промолчал, а когда отошли немного, спросил:

— Если по платку найдут тебя… Что тогда?

— Кизыл-аскера не я зарезал… С тебя спросят! Или хочешь, на меня все свалить? Зачем мне под старость лет в тюрьме сидеть? Ты молодой — вот и сиди. За это и расстрелять могут!..

Отец говорил спокойно, словно речь шла о чем-то повседневном. Будто решался не жизненный вопрос, а предстояло продать десяток баранов на базаре. Бекмурад представил себя в тюрьме и ему сделалось жутко… А вдруг расстреляют? Он невольно взглянул на небо, осмотрелся вокруг. Безбрежное море песков уходило за горизонт, чуть покачивались от ветра ветви песчаной акации и гребенщика, быстрая, словно ртуть, ящерица пробежала мимо ног и скрылась в кустах колючки… Вокруг была жизнь… И она могла неожиданно оборваться. Все останется, а его самого не будет!.. Нет, он должен всеми силами бороться. Не существует безвыходных положений! Может, бежать к курбаши Дурды Мурту? Уходить за кордон?.. Но кому он там нужен без денег? Кто его приютит? Может, попросить отца, чтобы выделил его часть наследства? Но ведь хозяйство делят после того, как главу семьи призовет к себе аллах?.. Где выход? Где?.. Постой, а что если, когда найдут платок, сказать, что зарезал пограничника отец… И нож у него есть и кизыл-аскеров он ненавидит — все это знают в селе. Чем отец сможет доказать, что это не его рук дело? Есть и еще одна лазейка: не ждать пока найдут отца, а пойти на заставу и заявить, что пограничника убил отец, а он, Бекмурад, не хочет скрывать этого. Что он давно замечал, что отец, с тех пор как отобрали отары и землю не любит новую власть… Пожалуй, ему поверят… А если пограничники ничего не найдут? Почти каждый мужчина в селе подпоясывается такими платками… Все пройдет тихо и гладко. Если он предаст отца, то не видать наследства как своих ушей. Отец или унесет тайну с собой, или откроет, но только не ему, а Клычмураду… А он, Бекмурад, останется ни с чем. Так что же делать?

Когда поднялись на вершину очередного бархана, отец осмотрелся и облегченно вздохнул:

— Дошли мои слова до аллаха! Ветер поднимается… Теперь наши следы заметет, а собак у них нет…

— Может передохнем, — предложил Бекмурад, — далеко отошли!

— Дома отдохнем, — жестко сказал отец.

— Так еще далеко.

— Ничего, дойдем…

Отец упорно шел вперед.

Шаги старого Овеза были легкими, а мысли одолевали тяжелые. Словно мешок тащил на сутулой спине! «Ну и натворил дел, Бекмурад! — думал он. — И так в последнее время жизнь не в ту сторону пошла, а тут еще это… Была бы уверенность, что все обойдется — похвалил бы сына: одним неверным меньше стало! Бекмурад действовал как настоящий джигит. Следы-то они запутают, да и ветер поможет, а вот платок!.. Серьезная улика… И как это он мог такую оплошность допустить? Растерялся, когда увидел, что из пограничника кровь как из барана хлещет, и глаза у сына, безумные… Молодец, Бекмурад! А если бы я действительно тайник вскрывал? Все бы отобрали, что сам накопил, что от отца осталось. По миру с сумой бы пустили… Выходит, Бекмурад за весь род вступился. Отчаянным надо быть, чтобы на такое пойти… Клычмурад, тот бы не решился». Невольная гордость за сына наполнила сердце и уже не таким жестоким казался его поступок. Вспомнилась своя молодость… Хранила еще рука ощущение того, как мягко и податливо человеческое тело под острым ножом… Давно это было, но не уходило, не сглаживалось в памяти.

Отец искоса взглянул на сына. Бекмурад, упрямо нагнув голову, молча шагал рядом, и нельзя было по лицу понять, о чем думает этот высокий стройный парень. «Переживает… Ищет выход… — пронеслось в голове Овеза. — Сам влез — попробуй сам и вылезти. Шевели мозгами, сынок…»

Когда садилось солнце оранжевое от несущегося в воздухе песка, отец спросил:

— Когда за мной уходил, видели тебя? Может разговаривал с кем?..

— Никому я ничего не говорил…

— У дурака не надо спрашивать, все сам скажет: и куда идет, и зачем идет… Разве не учил тебя этому?

— Никто меня не видел, — мотнул головой Бекмурад, — я не по дороге шел…