Ата Дурдыев - Сколько нам еще жить?..

Пройдя еще немного в прежнем направлении, Овез круто свернул в сторону. Солнце приближалось к зениту, а он все шагал и шагал, не ощущая ни палящего зноя, ни раскаленных песков. Порой он останавливался, снимал тельпек и, достав большой красный платок, вытирал липкий пот с лица и шеи. Иногда из глубоких карманов халата, вытаскивал наскяды — табакерку из маленькой, похожей на грушу, тыквы, отправлял под язык щепотку наса. С удовольствием посасывая, взбирался на новый бархан. То ли от наса, то ли от минутного отдыха, но шаг его оставался таким же размеренным и легким.

Следы пересекали такыры, шли по барханам, вели сквозь заросли, четко отпечатывались на белых блюдцах солончаков. Бекмурад думал, что отец идет к развалинам старой крепости. Место для тайника там можно найти отличное! Сколько старых стен, полуразвалившихся башен, заброшенных колодцев! Можно так запрятать, что и сам потом не найдешь!.. Однако крепость осталась в стороне, а отец все шагал и шагал… Теперь он шел, удалялся от предгорий все дальше в пески. Бекмурад знал, что там нет никаких отар, и Клычмурад пасет скот совсем в другом месте. Это вселило еще большую надежду — что, кроме тайника, может интересовать отца в той стороне?.. Постепенно стала сказываться усталость: давно Бекмурад не ходил так далеко, по сыпучим пескам, больше на лошади привык…

В полдень отец остановился. Как всегда совершил намаз. Вместо воды для омовения перед молитвой использовал песок. Чуть передохнул и снова пустился в путь. Бекмурад только и успел несколько раз откусить чурек и напиться воды из фляжки, предусмотрительно захваченной из дома.

Овез не оглядываясь шел вперед. Был уверен, что сын не отстанет — сам учил с малых лет понимать язык пустыни. Способным был учеником младший — все с лету схватывал, с полуслова. Пригодились знания — родного отца выслеживать! Горько стало от такой мысли и, чтобы заглушить ее, Овез отправил под язык усиленную дозу наса…

Подходя к старой дороге, Овез услышал непривычный шум и сразу догадался, что между барханами идет обоз. Осторожно выглядывая из-за бархана, определил, что он следует на заставу и сейчас остановился на обеденный привал. Понял и то, что на заставу едет пополнение кизыл-аскеров. Догадаться было просто: по новому обмундированию и лицам, на которые еще не лег настоящий каракумский загар. Парни крепкие, особенно один, его Овез сразу приметил — рослый, широкоплечий, могучий, как карагач. А рядом — красноармеец, похожий на мальчишку — хрупкий, тонкий. Попади такой под саблю Дурды Мурта — с одного удара разрубит на две половинки… Умеет это курбаши, хорошо у него получается!..

Для уничтожения появившейся банды в районе Меана-Чаача приказываю:

Сформировать конный отряд численностью 10 человек, для чего выделить конных: от хозкоманды — 3 красноармейца, от конной разведки — 2 красноармейца, от команды связи — 3 красноармейца, от 1-ой роты — 5 красноармейцев, по разрешению военкома от политсостава — 6 красноармейцев.

Начальником отряда назначить командира 1-ой роты т. Панкрашина, коему с получением сего приказа вступить в командование отрядом.

Местом формирования отряда назначаю Душак.

Лошадей и седла получить от Душакского волисполкома, а вооружением и продовольствием отряд снабдить командованию 1-ой роты.

Сформированному отряду принять все меры предосторожности, провести тщательную и глубокую разведку в районе Меана-Чаача и прилегающих к ним аулов.

О ходе разведки через каждые 12 часов доносить мне.

Об отбытии отряда донести мне.

Понаблюдав за пограничниками, Овез спустился с бархана и вошел в заросли саксаула. Место это знал давно, нравились высокий саксаульник, мягкие высокие кучки рыжего селина, похожего на осоку, нежного, как волосы младенца, и чистый-пречистый песок. Тишиной и покоем веяло здесь от всего. Даже старая дорога нравилась — никто уж не ездил по ней. Вот здесь и откроет он «тайник», посмеется над своим младшим!..

Выбрав в центре зарослей самое мощное корявое дерево, он снял халат, засучил рукава рубахи. Опустившись на корточки, ощупал песок под деревом и начал неторопливо разгребать его руками. Потом поднял кривой сучок высохшего саксаула и стал рыхлить землю. Делал все сосредоточенно, серьезно. Несколько раз боязливо оглянулся, прислушивался. Углубившись сантиметров на двадцать, старательно разровнял песок. Вдруг настороженный слух уловил как под чьей-то боязливой ногой хрустнула сухая ветка, раздался шорох… Овез хитро улыбнулся, что-то пробормотал себе под нос. Сейчас он покопает еще минут десять, а потом громко скажет:

«Бекмурад, дорогой, что ты прячешься, как трусливый шакал? Выходи, не бойся… Давно хотел рассказать тебе… В самый раз пришел… Выходи!».

Сын, конечно выскочит из кустов, и тогда он заставит его часа два копать сухой обжигающий песок, чтобы мозоли на руках остались на память!

А Бекмурад, спрятавшись в зарослях, тоже наблюдал за отцом. «Так вот где оказывается его тайник! Далеко от дома, почти весь день шагали… Но место надежное, попробуй догадайся!.. Всю жизнь проищешь и не найдешь. Молодец, отец! Сейчас разве подойти? Нет, лучше дождаться, когда появится сундучок или большая банка. Конечно, банка должна быть солидных размеров: сокровищам рода не уместиться в маленькой… Интересно, что скажет отец, когда увидит его? Наверное, растеряется и слова вымолвить не сможет…» — думал Бекмурад.

Когда неожиданно в зарослях появился пограничник, Бекмурад растерялся. В нескольких шагах отец вскрывает тайник копает ничего не замечая. Еще пара минут и проклятый кизыл-аскер, такой дохлый на вид, наткнется на отца! Закричит, призывая товарищей, и те сразу прибегут… Прощай, богатство, прощай, привольная жизнь — нищими останутся! Надо предупредить отца! Но как это сделать? Окликнуть? Но проклятый гяур тоже услышит… «А если, — молнией обожгла мысль, — другого выхода нет…»

Достав нож, Бекмурад крадущимися шагами двинулся за пограничником. Он вел себя как-то странно, этот, похожий на подростка, красноармеец в новой гимнастерке. Смотрел то под ноги, то задирал лицо вверх, словно хотел что-то найти сразу и на земле, и на небе. Сначала он направился в сторону от отца, но вот неожиданно повернул к тайнику… Остановился и, задрав голову, стал для чего-то обрывать листья саксаула…» Заметил отца, теперь обрывает листья, чтобы лучше разглядеть, — пронеслось в голове Бекмурада, — сейчас он закричит, поднимет шум…»