Mel RedWolf - Проклятие Крылатых. Начало Пути

– Береги себя, Первая, я на тебя рассчитываю.

Последнее что послышалось, вместе с звуком отдаляющихся шагов.

Аэль подняла ключ, который оказался под ногами после броска царицы. Подняв его, девушка нехотя вставила ключ в замочную скважину и провернула. Сперва, заевший механизм не поддавался, но все-таки сдался с третьей попытки. Кандалы упали с глухим звуком, и Первая Скрытый Клинок подхватила на руки безвольное тело, направившись с ней наверх. На душе скреблись кошки, еще и имя, что дали этой дхарге было не ее именем, а именем Ириль – прежнего первого клинка, самого доблестного воина, что знала Аэль, самой умной и самой выносливой, а еще невообразимо доброй и самой достойной. И ведь именно этой дурфе она обязана смертью.

Воительница зажмурилась, вяло передвигая ватными ногами. С глаз все-таки сорвалась непрошенная слеза.

***

Крылья, оторванные Огненной, были не просто важны для дурф, от них зависела их жизнь и чудом было то, что принцесса выжила. Даже сами дурфы, наказывая за самые страшные преступления, не трогали крылья, ведь каждый знал, что чувствует лишь поранивший их.

Тело Дорэль было мертвенно бледным, но даже сейчас жизнь не покидала её. Она висела на волосок от смерти, но всё ещё была жива, хватаясь за последнюю возможность. Муки не прекращались ни на секунду и, даже потеряв сознание, она отчетливо чувствовала боль, что разъедала изнутри. Подобная боль ни с чем не сравнима, а потому дурфы и запечатывали крылья детей, пока те не окрепнут и не поймут всего сказанного родителями. Дорэль чувствовала лишь боль, всё это время блуждая во мраке. А в голове её звучал лишь один вопрос: «кто я?».

Девушка очнулась примерно за пару часов до прихода Аэль и Фаврир. Сначала она испуганно осматривала темницу и плакала лишь потому, что ничего не помнила, а вокруг никого не было. Не понимала она и того, где находится, кто она и что происходит.

Но к приходу Огненной и Аэль темноволосая уже сладко спала, словно и позабыла обо всем, что недавно душу терзало и беспокоило, подвергая ее огромному стрессу.

Теплые руки подняли её. От подобного на лице дурфы, за столь долгое время, появилась нежная улыбка. К теплой груди прижались сильнее. Инстинкт и ничего большего.

Дорэль мерно дышала, изредка посапывая и бормоча что-то совершенно непонятное, на незнакомом языке, а не том, который и дурфы, и баргусты использовали в повседневной речи. Так бы всё спокойно и продолжалось, если бы не теплая слеза, упавшая на щеку темноволосой. Она раскрыла свои большие глаза, удивленно встретив такое новое положение на руках и стала внимательно рассматривать Аэль.

Она защищает? Именно такой была первая мысль бескрылой дурфы. В глазах отразился блеск восхищения, но почему-то на неё не обращали внимания и способом привлечь его оказался не зов. Дорэль решила пальцем потыкать в щеку воительницы.

– Сиди смирно, Ириль! – неожиданно для самой себя редким командирским тоном обратилась Аэль к девушке, что сперва любопытно изучала несущую ее баргустку, а потом и начавшую вредно тыкать пальцем в щеку.

Видно раздражение сказалось и, поджав свои губы, воительница мрачно зыркнула на дурфу своими голубыми глазами, будто желала ее скинуть в ведро с ледяной водой, но после только отвернулась.

Взгляд девушки блуждал по окружающим строениям, окрашенных яркими красками заката. Вышедших на свет из крепости ожидала вечерняя прохлада.

И, не смотря на любопытных караульных на входе, Аэль все так же несла девушку на руках, смотря себе под ноги. Все что и знала сейчас Первая Скрытых Клинков, так это то, что надо было поскорее добраться до квартир Скрытых Клинков, а там можно было бы поселить девушку в прежнюю свою комнату, где ныне никто кроме Ноэль и не проживал. А так как третьего номера не было, то и вряд ли были бы какие – либо проблемы. Только вновь воительница вспомнила о причинах своего повышения и тяжко вздохнула.

Наконец Рыжий бес оказалась на нужной улице и, ускорив шаг, направилась скорее к принадлежащему их касте зданию. Располагались комнаты Аэль и Ириль теперь очень близко, через стенку. Раньше такое условие радовало Аэль, ведь тогда можно было слышать передвижения по комнате Первой и можно было даже выучить ее распорядок дня, что в общем-то и сделала Аэль. Вот только сейчас это казалось таким глупым, бесполезным, бессмысленным, ведь каждое такое воспоминание терзало сильнее, чем плети, сильнее, чем лезвие по плоти.

В горестных мыслях Первая Скрытых Клинков ворвалась в комнату нового второго номера клинков, уложив на соседнюю койку девушку.

– Ноэль, это – Ириль, – позаботься о ней. В бою ее сильно ранило, а еще она ударилась головой, так что за ней нужно присматривать, – произнесла тем же строгим угрюмым голосом девушка, направившись к двери, пока не остановилась в дверном проеме, задумчиво осмотрев Ириль.

– Постриги ее волосы, а остальные в косы, как у всех Скрытых Клинков. Пусть понимает, что она часть нас. Как закончишь, отдыхай. Завтра я загляну. В случае чего – ко мне.

Девушка вышла и с тяжелым сердцем отправилась в свою комнату. Здесь все еще были вещи прошлого Первого номера, выкинуть которые у Аэль не поднималась рука. К тому же порой воительнице казалось, что не вещи здесь лишние, а она сама. Аэль с трудом сохраняла самообладание при других, но сейчас, под действием накативших воспоминаний того, как впервые вступила в Скрытые Клинки, того, как вместе воевала с Ириль до ее назначения на пост Первой, того, как они были близки…

От этого у девушки появился горький привкус во рту, а в руках, сама того не осознавая, Аэль уже держала амулет Ириль, тот, который она носила, когда была еще только третьей, тот самый, который некогда для нее сделала Аэль в знак восхищения. Он впитал ее запах, но гораздо больше впитал непреодолимой горечи утраты. И в этот раз Первая Скрытых Клинков позволила себе действительно заплакать.

Дурфа испуганно отстранила пальчик от щеки баргустки и обиженно надула губы. Но не так уж и долго девушка обижалась, потому что вскоре она начала с интересом разглядывать всё, что встречалось им по пути. Про эту детскую обиду забыли вместе с дуновением ветерка, который вынудил поморщиться и прижаться к Аэль сильнее.

Они пришли в какое-то здание, а после и в комнату, где Дорэль уложили на кровать, но она болезненно сморщилась и перевернулась на бок. Что-то сильно жгло на спине, так что она начала ощупывать её, но ничего особенного не нашла, поэтому лишь сильно удивилась. Все раны зажили, а основания крыльев пропали. На руках красовались метки, что исцеляли тело, но не дух. Скорее всего, неосознанно она запечатала свои силы.

Речь баргустов для неё была такой интересной, но знакомой, так что слушала слова своей спасительницы уже сидя. Темноволосая хлопала глазками и осматривала ещё одну девушку, более занимательную, чем Аэль. Но потом она быстро отвлеклась и стала раскачиваться на месте из стороны в сторону, пока не упала на бок и не начала смеяться.