Эн Поли - Американские байки

Мне жутко неуютно, когда меня пытаются разговорить по душам. В комнате мне откровенно скучно, а в компании – страшно и хочется сбежать. На «поболтать» иду, как на допрос. Как та собачка – почти всё понимаю, а вот ответить не могу.

– Натали, чем ты любишь заниматься?

– Эээ… drawing 23 23 drawing (англ.) – рисование .

Это чистая правда.

– Натали, какой твой любимый предмет в школе?

– Хм… English.

Ну, да, по инглишу-то я ого-го!

– Натали, какое твоё любимое блюдо?

– Ммм… chicken 24 24 сhicken (англ.) – курица .

Вот тут нюансы. Как-то раз моя приятельница, так же посетившая Америку в качестве студентки по обмену, рассказывала мне, что первые полгода она питалась одной только курятиной. Каждый раз на вопрос, что она предпочитает, Танька неизменно отвечала «chicken». Её английский был настолько беден, что сказать «картошка с сосисками» или хотя бы «салат» она не могла. Окружающие не уставали удивляться, почему эта русская девочка питает такую страстную любовь к курице. Каково же было их недоумение, когда, намотав на ус элементарный набор слов, она стала есть всё подряд, с отвращением отказываясь от обожаемого ранее блюда.

Вот ещё одна проблема – как найти пропитание. Нет, тут всего и много. Завались. Но в первый же день мне была сказана фраза, которая поставила меня в жутко неудобное положение. А ещё – обидела до глубины души.

– Take care of yourself! 25 25 take care of yourself (англ.) – досл.: позаботься о себе; в данном контексте – бери всё, что хочешь.

Это означает следующее: ты живёшь в нашем доме на правах члена семьи, поэтому можешь пользоваться тем, что тебе нужно, не спрашивая разрешения. В том числе и холодильником. Для меня – ребёнка, воспитанного на аксиоме, что категорически нельзя шарить по чужим холодильникам, это означает одно. Кошмар. Катастрофа. Голодный год. Я не могу взять что-то из еды, когда дом пуст, и не у кого спросить – можно? На кухне стоит картонная коробка с чипсами. На оранжевых пакетах – тигр Читос в солнечных очках. С этим персонажем мне предстоит общаться ближайшие недели. И очень тесно. Иногда, когда мучает жажда, пересиливаю себя и залезаю в холодильник. На нижней полке – лимонад. Вот и вся моя еда в течение дня, пока родители на работе. Я не жалуюсь. Мне нравится вкус. Но есть нормально всё равно не получается. Я давлюсь и глотаю – быстрее, быстрее! А вдруг меня, как воришку, застукают за этим занятием? Я ведь опять залезла в чужой холодильник без спроса. Ну вас с вашим «бери, что хочешь»!

Мои мучения продолжаются. Начинаю привыкать. Ко всему рано или поздно привыкаешь. Тем более, когда в мире всё же существуют приятные мелочи, на которые можно отвлечься. Постельное бельё благоухает ополаскивателем. Запах благополучия и достатка. У нас, дома, такой роскоши не водится. Мы живём в двушке-вагончике с кучей народа и вечным дележом за спальное место поудобнее. А здесь такие мягкие одеяла, что в них хочется закутаться и валяться весь день. Чем я, собственно, и занимаюсь. Подушки – необычной прямоугольной формы (дома – огромные, квадратные). Невозможно мягкая постель. И этот аромат. Фантастика. мне здесь нравится. Моя мама не использует ополаскиватель. Бельё она кипятит и крахмалит поэтому, когда ложишься первый раз, кажется, что ныряешь в картонную коробку. Свежую, чистую, но твёрдую и гладкую, как наст. Он хрустит, когда ворочаешься.

Я провожу бо́льшую часть времени в своей комнате, до дыр затирая кассеты с «Аквариумом», Летовым и Металликой. Скука-одиночество-безнадёга. Вот три слона, на которых стоит мой мир. До школы еще ого-то времени.

Однажды средняя сестра приводит в дом подругу. Это худенькая девчонка с гигантскими брекетами на зубах. От этого губы её не сходятся вместе.

– Привет, Натали, как дела? – говорит Эмили, улыбаясь. Она и новая девчонка застыли на пороге моей комнаты.

– Fine 26 26 fine (англ.) – хорошо. ! А у тебя? – я научилась говорить «норм» на все вопросы. Это лишает необходимости отвечать на шквал новых. Нормально – и ок. Повод разойтись в разные стороны.

– Я слышала музыку, когда мы входили. Это русский бэнд? Дашь послушать?

Мне кажется, что Эмили неинтересно. Но она вежлива, и грубить в ответ повода нет. Хотя мне совершенно не хочется делать то, что она попросила – вряд ли им понравится то, что я слушаю. Они-то поголовно на попсе. Лезу на полку за одной из любимых кассет. Перематываю до нужного места и ставлю «Моего друга музыканта» с альбома Гребенщикова «Электричество». Девочки терпеливо слушают, застыв в одинаковых позах.

– Хм, странная музыка, – говорит Эмили. – Может, у тебя кассета испорчена? Очень много скрипа!

Вот ведь дура. Людям, которым музыка Гребенщикова кажется шуршанием зажёванной плёнки, уже ничем не помочь. С этих пор музыку включаю, только закрывшись в комнате.

Я получаю первую стипендию. В списке моих покупок числится карта для междугородних звонков и косуха. Моя первая косуха! Она коротенькая, приталенная, такая стильная! Если бы ребята могли увидеть меня сейчас. Я фотаюсь в ней, а проявленные снимки кладу в длиннющее письмо Андрею. «Мне плохо, плохо, плохо, я скучаю… Твоя».

Эмили после того раза с музыкой особо интереса ко мне не проявляет. Она и так потратила на меня много времени: пыталась познакомить с друзьями, таскала в школу на какой-то митинг (я чуть не заснула), мы даже как-то раз вместе смотрели ее записи по фитнессу. Все мимо. Мне дико скучно с ней. И она отстаёт. Младший брат – я сразу же забыла, как его зовут. Обыкновенный очкастый ботан. У него своих проблем полно, возможно, их даже больше, чем у меня. Как одинокий призрак, он изредка попадается мне в коридорах, когда я делаю очередную вылазку за чипсами или в туалет.

Про старшую сестру отдельный разговор. Иногда в её взгляде мелькает что-то человеческое. Как будто она понимает, как мне плохо. Как-то раз она отводит меня в сторонку.

– Натали, слушай. Мне кажется, тебе здесь скучно. Желаешь развеятся? У нас сегодня туса вечером. Пойдешь со мной? Будет fun 27 27 fun (англ.) – веселье !

– О’кей, – киваю я. Внутри всё сжимается. Компания друзей, о боже.

– Ну, отлично. С родителями сама договорюсь.

Что там родители подумают, мне всё равно. Все мысли об одном. Новые друзья. Новые вопросы. Новые мучения. Вот чего мне не хватало для полного счастья.

Наступает вечер. Жду целый день, как на иголках. Всё валится из рук, и музыка не лезет. Ем чипсы, как будто у меня глисты – почти заканчиваю коробку в одно лицо. Где-то в шесть p.m. за нами заезжают парни на раздолбанном пикапе. Едем недолго – город маленький. Вскоре оказываемся на лесной опушке, где нас уже ждут. Небольшая группа людей, несколько подержанных авто. Все поголовно в клетчатых рубахах поверх белых, как снег, футболок, рваной джинсе и жёлтых ботинках. Выглядит прикольно, надо будет обзавестись такими же бутсами. Впервые за долгие недели я могу хоть немного расслабиться. Ко мне изредка подходят, но, натыкаясь на угрюмое молчание, тактично отваливают. То, что мне сейчас и нужно. Через минут двадцать подъезжает ещё пара машин, они паркуются задом к лужайке. Из открытых дверей первой начинает надрывно орать какой-то бэнд, а из второй выкатывают железные круглобокие бочонки.