Эн Поли - Американские байки

В бочонках – пиво. Много-много пива. Непонятно, откуда они его достали? Насколько я знаю, в Америке с этим строго и до двадцати одного года продажа алкоголя запрещена. Парни совершают какой-то дикий ритуал: одному вставляют в рот шланг и через здоровенную воронку сверху вливают пенистый напиток. Это называется странным словом tailgating 28 28 tailgating (амер. англ.) – пикники с алкоголем и барбекю перед началом футбольных матчей. Известный способ распития пива на тейлгейтинге – заливать его в воронку и пить через шланг под одобрительные возгласы приятелей. Здесь под тейлгейтингом подразумевается именно способ распития пива. . Совершенно непонятно, как этот чувак не лопнет: горло его совершает глотательные движения так быстро, будто он обучался искусству заглатывать литры жидкости годами.

– Go, go, go! – орут со всех сторон. У парня изо рта валит желтоватая пена, но он не сдаётся. Сделав последний глоток, выплевывает шланг и орёт, как бизон.

Так по очереди делают ещё некоторые из присутствующих. Пьют, пьют, пьют. Одного начинает выворачивать прямо на лужайку, и его отводят в сторону.

– Пусть поспит, – ухмыляется Руфь и подмигивает мне.

Девушки не отстают от парней. Они пьют чуть меньше, но так же задорно. Они гортанно смеются, приседают, хлопая себя по бёдрам крепкими ладонями. Они кажутся невероятно крутыми, и сразу видно, что в глазах товарищей они выглядят очень привлекательно. Те смотрят на них с восхищением, обнимают за талию, шлепают по спинам и ниже. Какие они красивые. Какие же они sexy.

Хохоча, ребята предлагают и мне повторить эксперимент со шлангом.

– Try this one 29 29 Попробуй это! , русски’! – ступает ко мне рыжий парень. Он немного шатается. От него пахнет пивом, но мне совсем не страшно. А вот попробовать я точно не хочу.

– Да нет, спасибо!

– Ооо, spasibo! – хохочет рыжий. – Я знаю это слово!

– Отстань ты от неё, Ти Джей! – Руфь толкает его в грудь руками. – Не пугай девчонку!

– Ну ладно, ладно! – улыбается Ти Джей и отступает. – Русские пьют, как кони. Девочка наверняка умеет удивлять! Дай ей шанс!

– Отвали! – смеется Руфь. – Она ещё не научилась бухать! Годков через пять напиши ей письмо!

Больше никто не настаивает. Мне подносят пластик с пивом, угощают чипсами и оставляют в покое.

– Take сare of yourself! 30 30 Чувствуй себя свободно! – улыбаются мне. Впервые эта фраза не кажется обидной.

А ещё – впервые за это время я начинаю чувствовать – нет, пока ещё не целиком, не всем телом, только по краям немножечко… СВОБОДУ! Никто не следит за мной, никто не мучает расспросами. Нет – значит нет, без вариантов. Это моя жизнь, и я решаю. Никто не говорит мне, что я плохая, глупая. Что не похожа на сестру. Что не умею то, не умею это. Что не такая. Не вписываюсь. Не подхожу под правила. Я впервые не боюсь родителей. Они далеко, они меня не видят. Они не могут меня отругать (приёмных я почему-то в расчёт не беру). И я сейчас не так скучаю по Андрею, по парням. Моя голова плывёт от пива и лесного воздуха – кааайф… Лохматый, как дворовый пёс, парень, мягко заваливаясь на поворотах, подруливает ко мне.

– Слушай… ик… я слышал, ты русская. А правда, что русские всё время пьют водку? Калаши с собой носите? Или с оружием на улицу нельзя?

– Ага! Of course! 31 31 Конечно!

«А ещё у каждого по ручному медведю! Водим на цепи, в картузе и вышитой рубашке!» – хочется ответить. Но я не нахожу подходящих слов, лишь смеюсь в ответ.

Как бы я хотела сейчас оказаться у Леши Дапиры. На старом продавленном диване. Чтоб рядом – все свои. Закусывать водку шоколадкой. Морщиться. Пьянеть от первой рюмки. Мне много не надо. Я не волшебник, я только учусь.

Возвращаемся домой поздно, пробираясь до дома узкими тропами. Дорожки под ногами извиваются, как змеи. Интересно, водятся ли змеи в Пенсильвании? Мы же наверняка проходили это в школе. Не помню ни словечка. Пфф, смешно!

В гостиной собралась вся семья. Родители, Эмили, братец. Они сидят молча. Мы с сестрой так же молча проходим мимо них, опустив головы и стараясь не дышать. Спиной чувствую – будут неприятности. Но сейчас мне это как-то фиолетово.

Lebanone, Pennsylvania

Разговор про тот вечер с пивом так и не состоялся. А через неделю приёмная мать с вежливой улыбкой предлагает мне ответить на звонок.

– Это координатор, honey. Хочет с тобой поговорить, okay?

Задом чувствую неприятности. А мой зад меня ещё не подводил. Сухой голос на том конце сообщает, что,

– Добрый день, это Натали? Меня зовут Присцилла. К сожалению, ваши отношения с приёмной семьёй не сложились. Поэтому программа предоставит новое жильё. А пока вы временно поживете у меня. Я заеду за вами во вторник.

Я кладу трубку. Всё в тумане. Мне так стыдно. Так стыдно, что даже не могу смотреть в глаза «маме». Мне не хватает воздуха, мне нечем дышать. «Мы не в Нью-Йорке, моя дорогая!». И мы не дома. У чужих людей. Они от меня отказались. Бросили. Как ненужную куклу. Русскую матрешку. Неформат.

Два дня провожу, закрывшись в комнате. Мне плохо в этом доме. На этих чистых, пахнущих цветами одеялах. Под этой красивой черепичной крышей. Где я не нужна. Аппетита нет совсем. Проблема с дневным питанием решена. Прощай, мой Читос. Ты был мне верным другом.

Во вторник к дому подъезжает авто. Оно похоже на чемодан из крокодиловой кожи. Коричневые двери, коричневый салон. И пахнет, как должны пахнуть все старые крокодилы – сыростью, пылью и тоской. Из него вылезает сухопарая бабка.

– Хеллоу, я – Присцилла!

Улыбается, как будто тут есть, чему радоваться.

– Натали!

Жмем друг другу руки. Приёмная мама суетится. Помогает заталкивать чемодан в багажник. «Папа» на работе, детей в это время дома нет. Хоть какое-то облегчение. Не хочу их видеть. Терпеть их не могу. С «мамой» прощаюсь скомкано. Мне жутко неудобно. Мне противно, отвратительно мне. Я гость, которого выставили за дверь. Выгнали. Накормили, напоили, и будет. Чипсы, лимонад. Take care of youself. Пошла вон.

– Пока, honey!

«Маме» тоже неловко. Она прячет глаза.

Прощай. Я чувствовала себя такой чужой в этом доме. Но теперь мне страшно с ним расставаться. Ведь придётся заново привыкать к незнакомым людям. А они могут оказаться ещё хуже. Я плачу. Моё ведро слёз снова переполнено. Я ворошу папку с фотографиями из дома. Опять и опять. Всё бы отдала, чтобы оказаться сейчас там. Если не с парнями, так хоть у бабушки. Зарыться с головой в старое колючее одеяло «из верблюда». И заснуть. Я человек под знаком “No”. Я не нужна. Нигде.

Мы в Лебаноне. Странное название. Надо написать об этом Андрею, пусть посмеётся. В новом доме жильцов гораздо больше. Это не жилье, это муравейник. Но, странно, здесь мне лучше. Я отвлекаюсь на людей. Пусть говорят, говорят, говорят без умолку. Лишь бы не было снова этой тишины. Надеюсь, в этом доме есть еда, кроме чипсов?