Мария Вилонова - Дети Нитей. Эллед

– Меня начинает смущать твоя мрачная решимость, – заметил мастер. – Как мало времени понадобилось пятнадцатилетнему мальчишке, чтобы перейти от страха и отчаянья именно к ней. Немногим, полагаю, такое бы удалось.

– Мне достаточно было последствий отсутствия подобной решимости, севойо. Я потерял семью, по собственной глупости. Почти потерял свою Нить. Вейо Найши сказал, что, когда понадобится моя сила, не будет никого сильнее меня. Значит, и сейчас никого нет сильнее, так?

– Да, аккари. – Анха чуть склонил голову и после небольшой паузы спросил: – Скажи, тебя ведь уже называли так однажды, верно?

Я, стиснув зубы, на мгновение зажмурился и вынужден был признать прямо:

– Да, севойо Анха. Уже называли.

Он кивнул:

– Мы предполагали. Слишком уж ты не похож на обыкновенного ребенка, попавшего в беду. Но мне было интересно, сумеешь ли ты ответить честно.

Я невольно улыбнулся и тяжело вздохнул.

– Мы защитим ее, Найт, – спокойно заверил Анха, – так же, как любую другую Нить мироздания. И, наконец, выясним, на что она способна. Твоя семья была бы рада, уверен.

Значит, Тин не рассказала. Рицико наверняка доложил бы Анха подробности, а сам Великий Мастер никогда не произнес бы подобной фразы, знай он то, что услышала Тинэко. Он прекрасно бы понял, насколько больно она прозвучит. Так что, видимо, в дружбе будущего мастера Хэддена я имел полное основание не сомневаться. Пусть даже и началась эта дружба с приказа. Но я все-таки чувствовал, что нас с Тин что-то объединяет куда сильнее, чем воля старшей школы королевства. Может, просто скорбь от потери близких была в нас слишком одинаковой, чтобы нашлось понимание. И тот самый общий язык, что приводит в итоге к дружбе.

– Моя семья посчитала бы кощунством саму мысль о том, чтобы использовать Пустоту, севойо Анха. – Я решил не скрывать правды. – И предательством мгновение того, когда я однажды коснулся ее. Это все был мой выбор, и они бы не гордились своим аккари.

– Теперь это мой аккари, Найт. – Его голос звучал одновременно утешением и вызовом. – Похож ли он на того человека, о котором ты говоришь?

– Не следует отказывать в помощи, когда можешь ее оказать. – Я почувствовал странный, слабый азарт от тона его вопроса. – Ты сказал так там, в деревне, севойо Анха. Это действительно важнее моих желаний, теперь я очень хорошо вижу.

– Тогда показывай свою Пустоту, аккари Найт. – В улыбке мастера на короткое мгновение мне почудилось ликование победителя. – Дай руку и смотри на Нити. Я увижу ее твоими глазами.

Я подчинился, разорвав тем самым на клочки всю свою прошлую жизнь и личность того, кем являлся прежде. Нет, показать я имел право – мы все подобное право имели. Но я знал последствия. И теперь от лица мальчишки, сидевшего на берегу моря наедине с отцом и Пустотой, я вынес себе приговор. Где-то в глубине души, пока взволнованно ожидал вывода учителя, я чувствовал еще этого мальчишки тихое, но яростное негодование. Только голос того, кем я был прежде, уже не имел значения. Уже ничего не имело значения, кроме того, что черные Нити требовалось уберечь от повторения событий, случившихся со мной и моей семьей несколько лет назад.

Анха, понаблюдав некоторое время, удовлетворился увиденным полностью и отпустил мою руку. Теперь он смотрел с легким удивлением. Я сидел, несколько опасаясь его вывода, гадая, как он отнесется к ней такой. К тому, без чего ткань мироздания не может существовать вовсе. Позволит ли мне действительно изучать ее или отныне посчитает еще более опасной, чем прежде, когда мог разглядеть только орудие убийства? Когда не понимал еще, чем она является и как неаккуратное обращение с ней может сказаться на всем нашем мире?

– Поэтому мы никогда не плели ее, – сглотнув, пояснил я. – Поэтому использовать ее как угодно считалось преступлением. Самая хрупкая, самая тонкая Нить. Основа, каркас, связывающий ткань мироздания в одно целое.

– Вы понимали, что это такое. – Теперь в его голосе я отчетливо слышал далекие раскаты грома.

– Да. – Я опустил голову. – Очень хорошо понимали.

– Тогда каким образом она попала в руки бандитам, Найт? – Пожалуй, если бы словами можно было влепить пощечину, они бы звучали таким тоном. – Как они узнали о ней и почему смогли использовать? Не ты же плел Пустоту в наши коконы в деревне, верно?

Я чувствовал себя перед ним обнаженным, беззащитным. Тонул в фиолетовом омуте бури в его глазах, даже не глядя в них, а каждый звук в вопросах бил тяжелым градом. Пока только градом. А где-то на дне сознания тот, прошлый мальчишка, издевательски смеялся и кричал, что Анха еще не касается своих Нитей, что все будет гораздо хуже.

– Не я, впервые они решили сделать это сами. – Я заставлял себя говорить, чтобы не захлебнуться в эмоциях. – Им показали. Это как раз не считалось чем-то дурным. Просто два путника, просившие ночлега. Заблудившиеся в непогоду маги. Они заметили, наверное, что мы медитируем, и уточнили. И им сказали, как ее можно разглядеть. А после просили не прикасаться, ведь она уничтожает тех, у кого есть коконы.

– Кто это сделал? – голос хлестнул обжигающим холодом.

– Не знаю. – Прошептал я, ужасаясь самой возможности взглянуть сейчас на Анха и, одновременно, желая этого. – Кто-то из деревни. В любом случае, сейчас этот человек мертв.

– Хорошо. – слова – бритвено-острые лезвия. – Иначе я бы убил его лично.

Повисшая тишина напоминала затишье перед большой бурей. Перед той, когда ломает ураганом деревья и волны Йорока грозят вот-вот накрыть дома до самой крыши. Я прекрасно понял, почему Рицико так легко перестает провоцировать Великого Мастера, услышав всего лишь крошечную, сказанную вполне дружелюбно и только ехидно, насмешку. Я заставил себя посмотреть на него. Спокойное лицо без капли эмоций, приподнятый подбородок, внимательный взгляд. И шторм, который до сих пор захлестывал разум и выворачивал чувства наизнанку.

– Поэтому я отдаю ее Элурену, севойо Анха. – Я судорожно выдохнул. – Она теперь в твоей власти. Если пожелаешь, я буду только смотреть. Я наплету себе кокон мага Разума и не смогу к ней прикасаться. Я приму и исполню любое твое решение, только защити ее, прошу.

Анха коротко улыбнулся, и эта улыбка опалила душу огнем.

– Ты сказал, что им показали. Бандитам. Они смогли ее увидеть Зрением, сами?

– Да. – Я не мог отвести от него взгляда, как если бы он держал мою волю. Хотя, вероятно, он ее и держал, просто без помощи узоров. – Ее может увидеть любой. Даже Великий Маг, думаю. Отсутствие возможности улавливать часть Нитей никогда не было проблемой. Есть способы, чтобы уйти в Зрение глубже, чем привыкли обычные маги. Особый вид медитации. Который передавался в нашей семье многие поколения.