Алексей Поляков - На волне русалки

– Привет, Тэка! Прокатишься со мной? – Эза помахала перед щупальцами гигантского кальмара рыбиной и погладила его по голове.

Кальмар не был против.

Огни и башни великого города Тенкхет замелькали перед Эзой. Реактивная струя кальмара несла ее вперед, а потоки воды, врезавшиеся в тело на огромной скорости, заставляли Эзу сильнее прижиматься к Тэка.

По мере приближения к Храму, скорость пришлось сбавить. Как же здесь было людно! Ближе к центральной площади – вообще не протолкнуться. Сотни и тысячи кэлма, в основном молодые юноши и девушки, кто на кальмарах, кто своим ходом, выплыли в этот день из уединенных гротов, чтобы собраться вместе, показать себя и попытать счастья найти пару на всю жизнь. Город, переливающийся разноцветными планктонными огнями, украшенный к празднику лучшими художниками, завораживал. Чарующими мелодиями, исполняемыми музыкантами на разных частотах, Эза могла наслаждаться как вместе, так и по отдельности, меняя восприятие и настраиваясь на конкретную волну.

Не успел еще выплыть из темной толщи воды смутный силуэт Храма, а мотивы Танца Волны уже настолько явственно указывали направление, что заблудиться было невозможно. И зачем было брать гарпунное ружье, висевшее теперь на поясе Эзы ненужным бременем? Какой же укхи в здравом уме (насколько это слово вообще к нему применимо) осмелится приблизится в этот день хотя бы на несколько миль к Тенкхету? На путников-одиночек они еще иногда нападают, и то больше на тех, кто постарше и менее проворен. Но укхи – существо скрытное: его охотничьи угодья – не там, где играет громкая музыка и собираются тысячи молодых, полных сил кэлма. Пожалуй, ружье можно отправить обратно вместе с кальмаром и потанцевать вдоволь, нечего тут бояться.

Эза замерла перед величественной колоннадой Храма, сложенного из огромных коралловых блоков. Каждая из трехсот пятнадцати колонн имела форму огромной спирали, уходящей далеко ввысь, к самой Границе Миров. Произносимые в Храме слова должны были подниматься по этим спиралям вверх, прямо к Создателю. Конечно, они и без помощи колонн дойдут куда надо, если Акути вообще существует… Но такова была символическая задумка архитектора, создавшего более пятисот лет назад это чудо. С тех пор Храм неоднократно подновляли, чистили от водорослей, украшали новыми редкими сортами кораллов, но глобально в проекте ничего не менялось.

Эза отстегнула крепления и соскочила с кальмара. Подумав с минуту, все же сняла с пояса гарпунное ружье, закрепила на упряжи Тэка и погладила кальмара по голове.

– Спасибо, Тэка! Домой! Обратно доберусь сама, – сказала Эза и слегка присвистнула, давая команду на возвращение.

Вскоре кальмар скрылся из виду.

Эза заплыла в центральное пространство Храма. Седовласый священник в украшенном алыми кораллами и черным жемчугом наплечнике парил в воде под переливающимся знаком Акути, вел праздничную службу и наставлял прибывшую молодежь. Те, кто постарше, разбрелись по залу. Почти все они, прикладывая руки к колоннам, шепотом просили о чем-то Великого Акути. По опыту Эза знала, что в основном это мелочные, житейские просьбы. Кто-то просит грот попросторнее, кто-то кальмара побыстрее… А иные и вовсе на внуков жалуются: забыли совсем Акути, в Храм не плавают, ты уж вразуми их…

Нет, это, конечно, не значит, что все кэлма такие. Просто те, у кого случилось что-то действительно серьезное, сразу плывут в дальний, Синий зал. Колонны там поменьше, украшения не так помпезны. Зато ни один кэлма, приплывший с какими-то мелочными просьбами или просто поглазеть, как Эза, не отважится туда заглянуть. Да и священник там другой. Про отца Унти рассказывают, будто ораторским искусством он не владеет, слегка косноязычен, половины молитв не знает, часто путает слова, может и неуместное в Храме бранное слово ввернуть… Зато всегда поможет. Кому делом, а кому – пусть и словом, но искренним и для каждого – своим, а не первым попавшимся, взятым из старинных книг. Но к отцу Унти просто так не плавают. И Эза горячо надеялась, что встреча с ним предстоит ей нескоро.

Размышляя об отце Унти и Синем зале, Эза краем взгляда успела заметить, что дама средних лет, бубнящая что-то себе под нос, недобро на нее покосилась. Точнее, на ее хвост с изображением странного существа. Эза ожидала уже какой-нибудь колкой реплики и задумалась, как лучше на нее ответить. Но ей не дали.

Чья-то сильная рука впилась в ладонь Эзы и поволокла прочь. Ошалев от такой наглости, Эза собралась было влепить обидчику пощечину, но, поразмыслив еще немного, решила подождать, как будут развиваться события. Вокруг сотни кэлма, они все видят: в этот день никто не осмелится сделать ей ничего плохого. В этом Эза была уверена.

– В храм такое нет! Не то место, не то время, не те кэлма!

Обернувшись к источнику голоса, Эза увидела перед собой лицо бородатого варвара. Да, это был молодой красавец-такх: вплетенные в зеленоватую бороду раковины каури, покрывающие весь торс от плеч до живота сложнейшие татуировки и висящий на поясе кинжал со сверкающим лезвием из небесного камня не оставляли никаких сомнений.

Такхи, хотя и были с кэлма одним народом, не очень-то жаловали городских жителей визитами. О таинственных охотниках-одиночках мало что известно цивилизованным кэлма, и Эза не была здесь исключением. Говорят, будто они ненавидят города кэлма, про Великого Акути рассказывают разные возмутительные истории, а кому поклоняются сами – неведомо. Собственных городов такхи не строят, бороздят просторы океана поодиночке или парами и никогда не охотятся впрок, а только когда проголодаются. И еще – добывают где-то небесный камень. Кинжал из него есть у каждого такха: и у мужчин, и у женщин, и даже у детей.

Эза слышала старинную легенду, будто камень этот, если вытащить его из моря в пустыню, при свете луны становится жидким, как вода. Такхи будто бы разливают серебрящуюся жидкость в глиняные формы, погружают их в воду и извлекают на свет дивные клинки, которые в воде сразу твердеют, становясь прочнее камня и острее самой острой раковины.

Язык кэлма такхи знают обычно неплохо, но с соплеменниками изъясняются только по-своему. И еще рассказывают, будто есть у них какой-то второй, тайный язык, на котором в воде не побеседуешь. Только в пустыне, у края моря, где такхи иногда собираются, чтобы изготовить клинки или провести какие-то неведомые ритуалы, они будто бы пускают его в ход.

– Что происходит? Куда ты меня тащишь? – возмутилась Эза.

– Не бояться! Вы считать такх страшный дикарь? Нет! Ты рисовать хвост тэй-ди и плыть алтарь! Ваш Акути не любить это! Я бояться!

– Тэй-ди? Кто это?

– Как? Не знать тэй-ди и рисовать свой хвост?