Эдуард Резник - Там, где нас. Непутёвые-путевые очерки

И действительно, получив деньги, водитель становится несколько радушней.

Но уже через четверть часа в автобусе назревает новый кризис. На панели вдруг загорается красная лампочка, и теперь уже шофёр требует в рацию: «Заменить автобус!»

Пассажиры же настаивают на обратном.

– Но он обязан. У него инструкции… – объясняет нам гид.

– Что это вообще за лампочка? – орут пассажиры.

– Откуда он знает? Он же водитель, а не механик.

– Он террорист! – отзывается группа. – Это наверняка бомба!

– Зачем бомбе зажигать какую-то лампочку? Ей же легче взорваться…

– Если она ему так мешает, пусть сам её и погасит!

– Но он не может.

– Тогда пусть закрасит к чертям!

– Это противоречит его инструкциям…

– Ну так мы её сейчас сами разобьём! – решают активисты, немедленно бросаются к приборной панели, и водитель распластывается на ней, как Матросов на амбразуре.

– Донт тач! Донт тач! – вопит он, защищая казённое имущество.

– Отобрать у него чаевые! – ревёт группа. – Он террорист!

Так автобус штормит ещё минут пятнадцать. Пока в ходе жестоких прений не выясняется, что лампочка всего лишь оповещает о негерметично задраенном потолочном люке.

И тогда напряжение сразу спадает.

Все снова улыбчивы, хлопают водителя по плечу и даже досыпают ему чаевых, которые тот принимает с улыбкой, чуть подёргивая щекой и держась за сердце.

В итоге с исправным кондиционером и задраенным люком, счастливо ёжась от долгожданного холода, мы в конце концов въезжаем в Лас-Вегас.

Дизайн гостиницы «Люксор» невероятно натуралистичен: присевший в собачьей задумчивости сфинкс с лицом Тутанхамона и огромная антрацитовая куча с его подветренной стороны в виде пирамиды.

– Давно сидит… – говорю я, окидывая взором внушительные размеры высиженного.

Под хвостом сфинкса, кстати, обнаруживается и вход.

В него мы и втекаем, проникая в изнаночную реальность.

– Ну-ка, где-то тут наши миллионы… – потираю я ладошки. И жена движением иллюзиониста извлекает из лифчика замусоленный доллар.

– Не сейчас, – останавливаю я её. – Разорим их чуть позже!

Со стороны казино напоминает гигантский коровник с бесчисленным количеством дойных аппаратов. Люди со всего мира волокут сюда свои налитые вымена, дабы сцедить давящие излишки наличности и снова пастись налегке, щипая редкую травку ежемесячных зарплат.

Игра – вот ключевое слово здешнего рая.

Красующийся на постаменте новенький «корвет» вопит призывной надписью: «Выиграй меня!»

Измученное лицо карточного дилера умоляет: «Обыграй меня!»

Улыбки девушек доверительно шепчут: «Поиграй со мной!»

И я сглатываю подкатившую слюну.

– О чём? – тут же спрашивает меня бдительная жена, опуская слово «думаешь».

– О вечном, – спешно отвожу я взор от полуголой девицы.

– Вечно ты о вечном! – вздыхает супруга.

Но я её уже не слушаю.

Я рассматриваю отливающую перламутровой сединой бабушку – «божью фиалку», что скармливает прожорливой механической скотине купюру за купюрой. Её трясущиеся пальцы сыплют в зияющую прореху жетоны, словно просо птенцам. Аппарат при этом радостно попискивает.

– Ты смотри, – шепчу я, – у старушки-то, похоже, в друзьях Альцгеймер. Может, ей свой карман подставить?

Но лишь, оттопырив карман, я подстраиваюсь к бабусе, как её куриная шея сворачивается набок, а цепкий взор из-под очков впивается мне чуть пониже кармана.

– Нот интерестинг! – пресыщенно кривится эта «грэндма».

И я отхожу, сконфуженный.

– Не так уж всё и вечно, – ухмыляется жена.

Так уж тут устроено – с какой стороны ни войди, «казина» тебе не миновать. Все дороги в этом безоконном мире ведут в игровой Рим.

Продумано до мелочей. Огни, музыка, витрины – всё играет, и все играют. Словом, волшебная сказка, где каждый одновременно и принц, и нищий, и красавица на балу, и Золушка на тыкве.

Хочешь пить – тебе подадут. Голоден – поднесут. Прослезился – подотрут. Лишь сливай денежки в чёрные дыры рулеток, стравливай в жерла аппаратов, сбрасывай, скидывай… В общем, освобождайся!

В каждом номере, кстати, имеется Библия. Надо полагать, чтоб не тревожить священника. Проигрался, помолился, застрелился… Что может быть проще?

И конечно же, эта лихорадка не может не заражать.

Жена уже в третий раз хватается за грудь, порываясь своим замусоленным долларом подорвать здешнюю и без того глубоко кризисную экономику, и я наконец соглашаюсь:

– Ладно уж, хочешь обрушить им биржу – твоё право.

И жена уголком, аккуратненько скармливает купюру хищной машине.

– Ну а теперь, – говорю, – давай выработаем стратегию. Предлагаю рвать их мелко, но долго. Раздавим в четыре хода.

– Всё! – перебивает мои наставления супруга.

– Что – всё?

– Всё! – указывает она на сыто отрыгивающий аппарат.

– Как всё? – выкатываю я глаза. – Ты что, нажала?!

Она кивает.

– Боже! Мы разорены! Как ты могла это с нами сделать?! – отчаянно кричу я, и с четырёх сторон к нам несутся гостиничные церберы: с рациями, с дубинками и с влажными салфетками.

– Как ты могла? Я же просил нажать на двадцатипятицентовую кнопку, а ты что, взяла и нажала сразу на долларовую?! Вот так сразу? На всё! Как ты могла?!

– Уот? Уот?! – обрушиваются на нас удушливые вопросы подбежавших.

– Не «уот», а банкрот! – отвечаю я им криком, и сопли горлом стекают в мою душу. – Ай эм банкрот, андестенд?!

Подоспевший на шум менеджер что-то скорострельно лопочет своим работникам и нетерпеливыми жестами подзывает коряжистую официантку, которая вместо требуемых верёвки с мылом подносит нам коктейли.

– У меня нет денег! Ай хэвент мани. Ай эм банкрот! – смеюсь я, давясь слезами, и душка-менеджер успокаивает: мол, это за наш счёт, дескать, мы ж не звери… ну, не настолько.

И вот мы в комнате отдыха. Развалившись в креслах, пьём утешительные напитки.

– Целый доллар! – продолжаю сокрушаться я. – Не понимаю, как ты могла поставить на кон всё наше состояние? Не-по-сти-жи-мо!

– Хочешь, я закажу тебе психоаналитика?

– Закажи его себе! А мне лучше ещё виски!

Да, Вегас – совершенно бутафорный город.

Я простукал его вдоль и поперёк – там сплошь пустоты.

– На чём всё это держится? – недоумеваю я, оползая плинтуса, простукивая пол и стены. – Картонка! Мираж!.. Прошу тебя, ходи по стыкам и аккуратно с ванной, а лучше – не подходи к ней вообще, мало ли – провалишься!

Но жена капризна и говорит:

– Без ванной я не могу.

– Тоже мне, Архимед! Провалишься – я за тобой не полезу.

А вот унитазы здесь хороши. Поистине достояние Америки. Эдакие мини-бассейны – просторные, вместительные, с большим водоизмещением и мощным охватом. Поступательно-вращательным эффектом не уступают, пожалуй, знаменитому Мальстрему.