Мария Фомальгаут - Осень в розыске

Что с моими детьми, спрашивают меня.

Что с моими детьми, спрашиваю я себя.

Почему старший сын не говорит, спрашивают меня, почему не слышно его песни в туман облаков. И я не могу объяснить, что его песня слышна, но нужно прислушаться к таким высоким частотам, которые не может уловить даже самое чуткое наше ухо.

Почему младший сын не говорит, спрашивают меня, почему не звучит его песня в облачно-белом тумане.

И я не могу объяснить, что его голос звучит так, что неслышим для простых смертных, зато его голос уносится в бесконечные дали до самых звезд, – но кого это волнует среди крылоптиц.

Что с моими детьми, спрашивают меня.

Что с моими детьми, спрашиваю я сам себя.

Почему наши дети сотканы из легких перьев и алой крови, горячего сердца и трепещущих крыльев – а твой старший сын соткан из титана и стали, электрических импульсов и солнечных батарей.

Почему наши дети сотканы из влажных глаз и хрупкого остова, криков, разрывающих горло, и биения мыслей – а твой младший сын из фаялита, нарочно выучили это слово, чтобы спрашивать тебя – почему.

И я не знаю, что ответить.

Казалось бы, так просто, – подхватить того, кто падает, не дать сверзнуься в бесконечные бездны, да есть ли там вообще что-нибудь далеко внизу – наверное, ничего, только облака.

Осень, пора завершений, осень, пора подведения итогов, осень, пора, когда представляют своих сыновей и дочерей, осень, пора свадеб, осень, пора обетов и нерушимых клятв.

Что с моими детьми, спрашивают меня.

Что с моими детьми, спрашиваю я себя.

Что с тобой, вопрошаю старшего сына, и знаю, не ответит, полетит дальше с северо-запада на юго-восток, поя неслышимую песню.

Что с тобой, вопрошаю младшего сына, и знаю, не ответит, полетит дальше с северо-востока на юго-запад, поя неслышимую песню.

Осень, пора печалей. Осень, пора усталости, когда крылья уже не так легки и послушны, как раньше, и глаза видят не так далеко, и мир вокруг все больше заволакивает дымка, и ищешь тех, кто подхватит тебя, когда будешь падать, и не находишь, потому что один летит с северо-запада на юго-восток, поя неслышимую песнь, и второй летит с северо-востока на юго-запад, поя неслышимую песнь.

Осень, пора желтеющих и облетающих перьев. Смотрю на сыновей, стараюсь не вспоминать, что осень – пора свадеб.

Скачу во весь опор, подгоняю взмыленный экипаж, стремительно перебирающий копытами, быстрее, быстрее, хотя, кажется, куда еще быстрее. Варк умолял успеть, любой ценой, немедленно, добраться до поместья, пока не случилось непоправимое.

Потому что Квар…

Да, вот с этого надо было начать.

С Квара.

…я давно знал, что Квар, мягко говоря, позорит звание квариата, и чем дальше, тем больше – но та крайность, в которую он скатился на этот раз затмила все его предыдущие выходки.

– С чего вы взяли… что это вообще возможно? – спросил я наконец.

Ну как вы не понимаете… – Квар смотрит с вызовом, он всегда смотрит с вызовом, по-другому не может, – если есть квариат, то где-то есть и…

– …вы должны остановить его… любой ценой, – говорит Варк, как всегда стоит ко мне спиной, что за манера, говорить, повернувшись к квариатам спиной, так и хочется сказать, что это порочит имя квариата, – вы должны остановить его…

Говорит так, будто я должен любой ценой понять, кого он имеет в виду, да как можно не понять, стыд и позор – но все-таки я спрашиваю:

– Кого?

– Да кого-кого, Квара же? Он же найдет… найдет…

Подгоняю взмыленный экипаж, он в изнеможении падает в кусты, с треском ломая ветви, проклинаю все на свете, теперь идти пешком, черт, черт, черт, бежать, бежать к поместью, пока не случилось непоправимое…

…не с этого надо начинать, не с этого…

А с…

– …можете меня поздравить…

Как всегда не узнаю голос Квара в телефоне.

– Э-э-э… с чем?

– Я нашел его…

– Кого… его?

– Ну как вы не понимаете? – только сейчас узнаю голос Квара, возмущенный, разгневанный, – если есть квариат…

– А-а-а… поздравляю…

– И… и все? Ну, ничего себе…

– И… и где он?

– Здесь, в поместье… в гостиной…

А вот теперь:

– …вы должны остановить его… любой ценой, – говорит Варк, как всегда стоит ко мне спиной, что за манера, говорить, повернувшись к квариатам спиной, так и хочется сказать, что это порочит имя квариата, – вы должны остановить его…

И вот теперь:

Скачу во весь опор, подгоняю взмыленный экипаж, стремительно перебирающий копытами, быстрее, быстрее, хотя, кажется, куда еще быстрее.

И теперь:

Бегу по садовой дорожке, взлетаю по ступенькам крыльца, толкаю дверь, начинаю метаться по огромному поместью, кабинет, гостиная, кухня, столовая, спальни, комнаты для гостей, где-где-где…

– …его нет. Мы опоздали…

Вздрагиваю от этого голоса за спиной, что за манера, говорить за спиной, что за манера, поворачиваться спиной к собеседнику…

– Квара… нет?

Варк кивает, все так же не поворачиваясь ко мне.

– Уже нет… он встретился с этим… с этим…

– И что случилось?

– Как вы не понимаете? Если встречаются квариат и…

Не договаривает. Замолкает.

– И… и что?

– И то… они обнуляют друг друга… плюс и минус…

– Вот черт…

– Говорил я ему, нельзя этого делать…

Спохватываюсь:

– Но… но ведь должно было что-то остаться… что-то… хоть что-нибудь…

Оглядываемся, прислушиваемся – странное чувство, что здесь, в поместье, и правда что-то есть, осталось что-то неуловимое, что смотрит нам в спину…

В доступе отказано.

Докажите, что вы не робот…

05:00

Меня передергивает, это что-то новенькое, раньше никогда не приходилось доказывать, а тут нате вам. Самое веселое, как мне прикажете доказывать, что я не робот, когда я и есть робот, вот спрашивается, как…

Главное, хоть бы дали какую капчу или светофоры какие, интересно, что это такое, или автомобили какие, интересно, а это что такое, или гидросамолеты, это я даже вообразить себе не могу, на воде летают, что ли…

В доступе отказано.

Докажите, что вы не робот.

04:30

Так и хочется заорать во всю глотку, что робот я, робот, можете даже не сомневаться. Не ору, обреченно понимаю, что не видать мне сегодня порталов, как своих ушей, которых у меня не было и нет. Ушей. И порталов, похоже, тоже скоро не будет…

Выжидаю, а что мне еще остается, только терпеливо выжидать – почему-то приятно ждать, когда снаружи идет дождь, и уже не смущает, что можно просидеть так целую вечность, и ничего не произойдет.

…особенно, когда снаружи идет дождь. У меня идет дождь из алмазов, другие думают, что это красиво – дождь из алмазов, я раньше тоже так думал, пока уже не потерял счет, сколько раз ремонтировал крышу, и сколько раз буду чинить её снова, снова и снова. Алмазы тают, испаряются, снова поднимаются в небо удушливым дымом, чтобы застыть где-то там в бесконечной вышине и обрушиться на мою крышу, все, разом, не верю, не верю я, что они падают по всей пустыне, как будто все мне на голову…