Мария Фомальгаут - Осень в розыске

– …вы… вы с ума сошли, или как?

– Боюсь, это единственный шанс узнать правду…

– …и погибнуть?

– Я уверен, что этого не случится…

– …Ну, вот видите, а вы переживали, вот и у вас имя появилось…

– Вы… вы понимаете…

– Да что такое, на вас лица нет, что случилось-то? Как вас теперь… Дэвис? Отлично звучит…

– Вы не понимаете, тут такое произошло…

– А что?

– А то… он дал мне имя…

– Ну, вот и прекрасно.

– Он упал с небес, увидел меня, дал мне имя, холм Дэвиса…

– Ну, да, так оно и бывает.

– Но он не умер, понимаете, не умер!

Замираем, как громом пораженные, как будто скалы могут замереть еще больше.

– Вы… вы сказали…

– …он не умер.

Не понимаем, а как, а почему, а неужели, а что, а так можно было, дать имя и…

Теряемся, смущаемся, боимся смотреть друг другу в глаза, понимаем, что сделали что-то не то, что неправильно это, и мы не вправе вот так использовать имена, которые забрали… вот так…

– …надо бы вернуть, – говорит кто-то, и я даже не сразу понимаю, что это сказал Флетчер.

– Надо бы, – соглашается Тейлор.

– Или лучше… – Дэвис задумывается, не договаривает, но мы понимаем все…

– …как… как вы это объясните? Они же… еще вчера… Еще вчера здесь были обгоревшие кости, честное слово!

– А они… эти люди… что-нибудь помнят?

– Ровным счетом ничего…

– Боюсь, нам еще много придется объяснить… если здесь вообще что-то возможно объяснить…

Электричка А-Н всегда боялась людей, они казались ей каким-то жуткими, выбегающими на пути на переходе, и ей чудилось, что вот-вот сейчас случится что-нибудь непоправимое, человек не успеет отскочить, и придется сбить бегущего, или сойти с рельсов и врезаться во что-нибудь там, по ту сторону перрона – А-Н учили всему этому, но она надеялась, что ей никогда в жизни (если жизнь электрички можно назвать жизнью) не придется сделать это.

В. вошел в вагон и с привычным тактом по одному взгляду на электричку определил её принадлежность к последним моделям. Когда он обернулся, она тоже повернула видеокамеры.

Несколько человек с испуганными лицами пробежали мимо: бежал и светофор необыкновенного цвета. Очевидно, случилось что-то необыкновенное.

– Что… где… сошел с рельсов!

В. пошел узнать подробности несчастья. У поезда сбилась программа, он не увидел поворота, и упал с моста.

– Ах, какой ужас… А-Н, если бы вы видели, – говорил В.

Он раскрыл в купе нетбук и углубился в чертежи крылатых машин, которые могли достигнуть самых далеких звезд.

– Зачем вы едете? Зачем вы едете? – спросила А-Н.

– Вы знаете. Я еду, чтобы разрабатывать космические лайнеры. Я не могу иначе.

– А вы можете сделать лайнер на основе, скажем… электрички?

– Боюсь, при мизерном финансировании мне не остается ничего больше…

Разработчик электричек не видел ничего особенного и неприличного в том, что его электричка оживленно болтает с пассажиром. Но он заметил, что контролю за нейросетями это показалось чем-то особенным и неприличным, и он подошел…

– …мы не можем… мы не можем вот так тайно продолжать разработки…

– Что же делать по-вашему? Уезжать? Электрички не могут уехать туда, где нет рельсов, ну и что, что я самая быстрая в мире…

А-Н проверила почту, нет ли сообщений от В:

«Очень жаль, что мне некогда, наконец-то выделили полноценное финансирование…»

Мимо по переходу проходил человек – А-Н вспомнила о сошедшем с рельсов поезде, и поняла, что делать дальше. Туда – говорила она себе.

Она хотела на полной скорости направиться на проходящего, но помешал ограничитель скорости, который он снимала, и она бросилась на следующего человека, точно зная, что система заставит её отклониться от курса, соскочить с рельсов с моста – где я, что я делаю, зачем – но в то же время неведомая сила сбросила её в бездну, заставила раскрыть сопла, подняться над бездной, выше, выше, перетрансформироваться на старт, и свет затрещал ярче, чем когда бы то ни было, осветил то, что прежде было во мраке, и все погасло…

Вскидываю голову.

Спрашиваю.

Резко.

В лоб:

– Что вы сделали после того, как убили Эльзу?

Бледнеет. Тонкие пальцы нервно перебирают воздух, мнут его, рвут, комкают, пытаются расправить, не могут.

– Что вы сделали?

– Я… не помню…

– Вспоминайте.

– Не… не помню…

– Вы спрятали тело… не так ли?

– Верно… совершенно верно…

– В подвале?

– Д-да…

– Замуровали в стену?

– Верно… совершенно верно…

– Отлично, я так и думал, что вы во всем признаетесь…

Щелкает дверной замок, возвращается Эльза, маленькая, юркая, вся как будто сияющая, сбрасывает пальто на кресло в прихожей – странный поступок, когда есть вешалка, должно быть, осталась привычка из родительского дома, где была горничная, подавала и принимала пальто. Эльза оглядывается, не понимает, а где Арчи, время-то уже половина одиннадцатого, где его черти носят…

Смотрю на Эльзу, не верю, не понимаю, как Эльза, почему Эльза, её же убитой считали, пропавшей без вести, она же…

– Да какое без вести, я же домой ездила! – Эльза так говорит это «домой», что становится понятно, она считает своим домом шикарное поместье родителей, а не особнячок мужа.

– Вот как… А Арчи считал вас пропавшей без вести…

Эльза фыркает, мечутся на лице пестрые веснушки:

– Да я ему миллион раз сказала, домой я еду, домой! Да что такое, в одно ухо влетает, в другое вылетает…

– Могу я воспользоваться вашим телефоном?

– Да, разумеется…

Подманиваю к себе телефон, тц-тц-тц-на-на-на, телефон нехотя подбирается ко мне, хлопает крыльями, замирает в двух шагах от меня.

– Алло? Да. Да, это я. Отпустите Арчи, он ни в чем не виноват. Нет, никто не убивал. Она вернулась, живая-здоровая, все хорошо…

Оборачиваюсь, смотрю на то место, где только что стояла Эльза, почему она буквально растворяется в воздухе, что там щелкнуло в подвале, почему я бегу туда, вижу свежую кирпичную кладку, кирку, почему я пытаюсь вскрыть ряды кирпичей, почему они с грохотом рушатся на меня, увлекая за собой полуистлевшее тело из ниши…

– …ну, знаете… если бы не видеокамеры в вашей голове, в жизни бы не поверил… – шеф смотрит на меня подозрительно, видимо, все еще сомневается, а так ли я не виноват, а может, все-таки это я что-то подправил с камерой…

– Да я сам… глазам своим не верил…

– И все-таки как это получилось вообще?

– Ума не приложу… Похоже, мы столкнулись с чем-то качественно новым… неизведанным… Кстати, а где Арчибальд?

– Вы не поверите, его арестовали сегодня утром.

– Но… он же не убивал Эльзу, я видел её живой!

– Нет, там уже не в Эльзе дело…

– А что такое?